Рождение сверхновой

ДжеМин и СунОк не отлипают от телевизора, в котором за небольшим столиком беседуют двое, импозантный брюнетистый мужчина и хорошенькая девушка, их дочь и сестра. Ещё утром позвонила ЁнЭ и сообщила, что в программе MBS вечером будет большая передача с ЮнМи. Не обманула. Первые минуты женщины даже дышат с осторожностью. Перевод сопровождается субтитрами. Хочешь — читай, хочешь — слушай.

В правом верхнем углу логотип, двоечка на красном фоне, телеканала Франс-2.

Париж, телеканал Франс-2

24 февраля, время 10 утра.

На этот раз мне в партнёры достался мужчина, Мишель Монтень. Я бы предпочла уже знакомую Анну Дюваль, но та насморк подхватила. Хорошо, что не я, мне сейчас даже несерьёзно болеть нельзя.

— Бонжур, мадемуазель Агдан.

— Бонжур, мсье Монтень.

— Итак, мы, французы дождались, наконец-то, вашего личного визита во Францию, — начинает Мишель.

— Неправильно говорить «наконец-то дождались», мсье Монтень, — смеюсь я, — Я практически мгновенно примчалась. Как только узнала, что во Франции меня с нетерпением ждут, тут же начала туда собираться.

— Несколько месяцев это мгновенно? — задирает бровь кверху ведущий.

— Я давала вашему каналу, вашей коллеге Анне Дюваль, интервью в конце октября. Тогда я поделилась с вами своими планами. Я напомню. Мы готовились к турне в Японию, отменить которое или перенести на более поздний срок было невозможно. Договора заключены, сроки согласованы. Закончилось оно в двадцатых числах декабря, до начала января я восстанавливалась…

— Заболели после Японии? — сочувственно озабочивается Монтень.

— Ничего страшного, обычное переутомление. Фактически сразу после Японии я приехала во Францию. Вы же не ждали моего личного визита, во время которого я дам несколько интервью, проведу пресс-конференцию и уеду? Вы ждали меня, как певицу и артистку. Для этого нужна концертная программа, причём с французским репертуаром. Французы — националисты в хорошем смысле, они считают французское самым лучшим. Ехать к вам без песен на вашем языке — заранее планировать провал. И за полтора месяца почти с нуля создать французский репертуар, разве это не мгновенно?

— У вас отличное произношение, — восхищается Монтень, — я не улавливаю никакого акцента, и нет никаких ошибок.

— Спасибо. Вы тоже великолепно владеете языком, — возвращаю ему комплимент.

Ведущий на секунду подвисает, а потом мы смеёмся одновременно, глядя друг на друга.

— Я слышал, что французский язык не единственный иностранный для вас язык, который вы знаете?

— Не единственный, — подтверждаю я.

— Какие языки ещё знаете? И вопрос вдогонку: какой язык вам больше всего нравится? — ведущий развивает языковую тему.

— Кроме вашего, родного корейского и английского — немецкий, испанский, русский, японский.

— Вы знаете все эти языки? — слегка расширяет глаза ведущий, — А второй вопрос?

— Если не учитывать родной и оставить за кадром французский, то на первом месте — английский.

— Вы говорите, что ваш любимый иностранный язык — английский и вы его сразу выделили из всего ряда вместе с родным. Почему? — ведущий тонко улавливает нюансы. Ну, на то он и ведущий.

— Я бы не сказала, что любимый, — уточняю, — Мне все языки нравятся. Английский для меня самый мощный профессиональный инструмент. Как для автора песен. На нём мне легче всего удаётся сочинять песни. Полагаю, по объективным причинам.

— Каким же? — ведущий не на шутку заинтересовывается.

— Английский самый удачный язык для песен и музыки, — объясняю я, — Подумайте сами. Франция — шансон, Испания — серенады, Италия — опера, Россия — романсы. А Америка? Во всём этом уступает, но она родоначальница целой группы новых музыкальных жанров. Такого разнообразия больше нигде нет.

— Какие именно жанры принадлежат американцам? — В голосе ведущего пробивается ревность.

— Блюз, джаз, кантри, свинг, рок-н-ролл, тяжёлый рок, панк-рок, — вываливаю на него длинный список музыкальных направлений с американскими корнями. Несколько секунд ведущий молчит, переваривает. Не находит возражений, но выдвигает объяснение:

— Америку создали англичане, французы, немцы, итальянцы…

— Ирландцы, индейцы, мексиканцы, африканцы, — дополняю я, — и все внесли что-то своё.

— Хорошо. Получается, вы считаете английский язык самым удобным для сочинения песен?

— Да, мсье Монтень. Но огорчаться вам не стоит. Звучание лирических французских песен обладает непревзойдённым шармом. Тут у вас конкурентов нет.

Я действительно так считаю, и погладить по головке хозяев не помешает.

— А что случилось после второго концерта в «Зените»? — ведущий переходит к деликатным темам, — Почему вы вдруг сорвались в Марсель?