Рождение волшебницы

— Я знаю, ты очень несчастен! — сказала Золотинка. — Ты заслужил свое счастье страданиями!

Поразительно — волк отмяк. Купился на добром слове. Как всякий себялюбивый злодей, оборотень высоко ценил свои страдания. Это была его слабость. И потом, нужно признать, матерый оборотень имел душу легковерного обывателя. Шерсть на загривке стала дыбом, он подобрался, как перед прыжком, и разинул пасть — облитый слюной хотенчик скользнул вон и лениво завис в воздухе, неопределенно покачивая носиком.

Золотинка ждала, затаил дыхание и волк.

— Иногда можно и нужно хотенчика подтолкнуть, — молвила она неестественным голосом, — чтобы влить дополнительную силу желания.

Волк послушался, сунул плавающую в воздухе рогульку ноздрями и, конечно же, — в сторону ворот. Хотенчик к воротам и полетел, выбрав одну из старых волчьих троп. Заворожено следовал за ним оборотень. Золотинка проводила их до дороги. Медленно удалялись они от реки в общем направлении на запад, к Меженному хребту. Малую долю часа спустя оба скрылись из виду.

— Где ты счастье найдешь, убийца! — молвила Золотинка вслед.

Она знала, что оборотень ушел навсегда. Она обрекла его на самую страшную нравственную муку, которую только может испытать человек даже в обличье волка — муку всегда ускользающей надежды. И она подарила ему самую большую радость — радость всегда присутствующей надежды. «А я? — думала Золотинка, возвратившись в усадьбу. — Я что?». Она опустилась на порог. Дом полнился голосами, призраки то и дело скользили через нее, выбегая во двор и возвращаясь, — у них поднялась праздничная суматоха.

Из той же рябины Золотинка вырезала себе рогульку поосновательнее и потяжелее. Тщательно ее зачистила и сунула до времени за пояс. Затем она вынесла золото во двор, десятка два-три расхожих монет и перстни с дорогими камнями отобрала, чтобы уложить в кошелек. Она вырвала вокруг рябины крапиву и утоптала место. Кольца, обручи, серьги развесила по веткам между незрелых гроздей и взялась за монеты. Нужно было подыскать гвоздь, чтобы пробить дырки, она не остановилась и перед этим. Монеты развесила на веревочках, по одной и связками.

Наконец, с удовлетворением оглядела праздничное деревцо: зеленые ветви рябины склонились под тяжестью золота и серебра. Золотинка достала хотенчик, крепко сжала его в руке и… подкинула высоко над собой. Он подлетел выше крыши и там, в небе, закувыркался жаворонком, радуясь простору и воле. С замиранием сердца следила за ним Золотинка… Нет, хотенчик опомнился и спустился кругами, чтобы тюкнуться в подставленную ладонь. Золотинка благодарно его погладила:

— Теперь ищи!

Откуда прыть взялась — палочка рванула в гущу крапивы. Золотинка пустилась следом — пришлось бежать напролом, обжигаясь, чтобы только не упустить рогульку из виду. Хотенчик вылетел в сад, с маху стукнулся в частокол, заметался, отыскивая проход, и быстро поднялся выше. Недолго думая, Золотинка вскарабкалась на грушу, которая доставала ветвями гребень частокола, и сиганула на ту сторону в заросли лопухов. Ушиблась она чувствительно, но не стала охать — водитель ее уж потерялся в березняке.

Нашелся беглец через полчаса, он бессмысленно блуждал в кустах, петляя и возвращаясь. Тихонечко, чтобы не удрал, Золотинка подобралась и цапнула хотенчика на ветке орешника, где он притулился, изображая собой ни на что не годный сучок.

— Нет уж, голубчик, так дело у нас тобой не пойдет! — строго сказала Золотинка.

Не найдя ничего лучшего, она вытащила из пояса шаровар шелковый шнурок и надежно привязала беглеца за развилку. Шаровары, сшитые на узкие бедра Нуты, держались и без шнура.

— Что ж дуром-то ломить, а? Не лучше ли по дорогам? Экий ты у меня еще недотепа!

По старой мощеной дороге он и повел. Ринулся так, что бечева врезалась в пальцы, Золотинка побежала, крепко удерживая поводок. Пришлось ей нестись во весь дух, едва успевая переставлять ноги, потому что возбужденный хотенчик тянул, как большая собака. Вот уже заблестела река, открылось величественное полотнище Белой. А на реке… большая двухмачтовая ладья. В тридцать шесть весел выгребала она вверх по течению. Весла Золотинка, конечно, не пересчитывала — она узнала «Фазан»! Большая морская ладья, на которой всего только год назад — целый год назад! — ушел в море, прикованный цепью к напарнику, Тучка.

Остроносая ладья резала мелкую волну без усилия, даже при убранных парусах скользя против течения со скоростью мерно бегущего человека. А Золотинка, не переведя дух, неслась за хотенчиком под уклон. Низкий нос «Фазана» легко слоил воду, на плоском его выступе, который выдавался далеко вперед наподобие утиного клюва, двое начальных людей оглядывали берега. Они заметили Золотинку и оживленно показывали друг другу это стриженое чудо. Ближе к берегу, где дорога терялась в песках, она перехватила хотенчик, чтоб не смущал моряков, и крикнула сколько хватило голоса:

— Постойте!