Рождение волшебницы

— Спик? — переспросил Рукосил, когда они снова начали подниматься. — Это малоизвестный соратник Милицы. Он исчез после смерти колдуньи, и, честно говоря, никто его особенно не искал. Может статься, именно по этой причине он и явился ко мне с дарами.

— А, это кот! — слабо махнула рукой Золотинка.

— Кот, кот! — подтвердил Рукосил, давая выход подавленному, запрятанному в глубине души раздражению. — Кот, насколько негодяй этого заслуживает.

Нужно ли было понимать последнее замечание так, что Рукосил полагал за честь принадлежность к котовому племени и не прочь был бы отказать Спику в этом преимуществе, нужно ли было искать иные причины для откровенно выказавшего себя недовольства, считал ли Рукосил, к примеру, что кое-кто в ответе за дурной нрав и непредсказуемые выходки опозорившего самое племя котов Спика, — так или иначе Золотинка почувствовала себя виноватой. Она принялась оправдываться, заверяя спутника, что уж что-что, а дурное происшествие в Попелянах не должно омрачать их и без того скверные отношения.

Они замолчали, продолжая подъем. Рукосил хмурился и глядел под ноги, изредка пытая девушку скользящим взглядом. Щека его подергивалась, и кончик уса задиристо взлетал вверх, чтобы своим чередом поникнуть. Неведомые махинации бродили в голове чародея.

На последних ступенях, отдуваясь, спутники поднялись на двойную галерею, которая разворачивалась в обширные сени. Красная ковровая дорожка упиралась в украшенный изваяниями беломраморный портал и двустворчатые двери.

— Нам сюда? — спросил кавалер больше для того, чтобы нарушить молчание.

— Сюда, — пожала плечами Золотинка. — Если сумеем войти.

Тяжелая резная дверь поддалась даже без скрипа, Рукосил шагнул в неведомое первым и застыл перед открывшемся взгляду изображением.

Это была хорошо знакомая Золотинке по Межибожскому дворцу выставка: ломаный коридор, в котором висели по красным стенам, теряясь над головой, картины.

Та, что открылась чародею, повергнув его в столбняк, изображала недавнее событие: «Рукосил предлагает Золотинке волшебный камень Сорокон».

— Что это? — сдержанно спросил он, обводя рукой живописную выставку. — Куда теперь?

Золотинка объяснила, и он с двух слов понял:

— Значит, сюда, — показал он. — Развитие идет налево.

В самом деле, за ближайшим изломом красного ущелья обнаружился конец. Тупик, замкнутый той же самой, знакомой по Межибожу дверью. И Золотинке не нужно было дергать ручку, чтобы понять, как обстоят дела: у самого тупика по правому руку, опередив события, висел известный Золотинке в другом исполнении сюжет: «Золотинка и Рукосил перед закрытой дверью».

Так оно и вышло: поспешив вперед, Рукосил дернул ручку и оглянулся — теперь они точно повторили свое собственное изображение на картине.

Последующая возня не подвинула дело — добрую долю часа тыкались, мыкались два волшебника поочередно, прикладывались к скважине, угадывая за дверью могильный холод, — и напрасно.

Рукосил отер пот и остановился, придерживая возле замочной скважины Сорокон.

— А с того конца что? С того конца коридора? — спросил он вдруг.

Она припомнила: коридор начинался картиной «Первые воспоминания». Но что там еще дальше, за изломом вправо она не могла сказать, потому что в ту сторону не ходила.

— Вот что, принцесса, — сказал Рукосил в строгом раздумье, когда Золотинка растолковала, что получилось в прошлый раз. — Простите, я говорю принцесса, потому что обратное не доказано. В ту сторону, в начало… вы увидите за поворотом мать. Жизнь не начинается с первых воспоминаний. Она начинается с рождения.

Золотинка тронула лоб.

— Иди, — снисходительно усмехнулся Рукосил. — А я даю слово, что отсюда не уйду. Здесь ты меня найдешь, если мы уцелеем.

— Идемте вместе, — возразила Золотинка в мучительном колебании.

Но он только покачал головой и усмехнулся.

— Боишься, что не успеешь меня прихлопнуть?.. Беги. Беги и возвращайся. Нам уж не разминуться.

Золотинка вспыхнула. Мгновение она еще стояла, словно подыскивая возражения, потом медленно пошла — до поворота. Оглянувшись, увидела она Рукосила в задумчивости перед закрытым ходом, сделала еще несколько шагов и тогда побежала, неловко отмахивая мертвой рукой. Она уж тогда понимала, что не то делает, и, поглядывая на картины, прикидывая, как медленно-медленно отступает назад изломами красного ущелья летопись жизни, пыталась сообразить, сколько еще бежать. Получалось, долго. Не сказать сколько, но час или два к месту было бы упомянуть. Час!

Слишком долго, слишком долго — стучало в висках, и Золотинка остановилась, терзаясь нерешительностью. Она сделала шаг назад и разве не замычала в противоречии побуждений, снова остановилась, даром теряя время. Пошла было вперед и опять остановилась. Потом — ринулась назад как угорелая.

Тяжелая двойная дверь на месте — а Рукосил исчез.

«Вошел!» — ахнула Золотинка и заметила, что прясло коридора от поворота до тупика удлинилось на две картины, одна напротив другой у входа.