Рождение Зимы

Утро в Кар Крайгаре было ясным, морозным и таким вопиюще ярким, словно день там никогда и не начинался как-нибудь иначе. Всю ночь ветер с шумом носился вокруг горных вершин и хлестал снегом с дождем по скалам. Буря выдохлась перед самым рассветом, успокоенная встающим солнцем.

Стоя на широком выступе перед входом в убежище Ивен, Оризиан разглядывал разрушенный пейзаж. Наверное, в такой день, как сегодняшний, этот город, когда был еще живым, расположенный в окружении величественных гор под просторным синим небом, являл собой великолепное зрелище. И кем бы ни были его жители, наверное, их тоже волновал этот изумительный контраст неба и окружавших скал.

Рот, сидя на корточках рядом с Оризианом, правил меч точильным камнем, который нашла для него Эньяра. Его усилия изредка сопровождались тихими проклятиями в адрес слишком маленького камня. Эсс'ир и Варрин уже были внизу, осторожно проверяя ближние развалины. За те долгие часы, что они провели в пещере, никаких признаков незваных гостей не появилось, но кирининов, кажется, это не убедило. Несмотря на их молчаливость и сдержанность, Оризиан подозревал, что они тоже, как и все остальные, были бы рады покинуть это место. Оставался лишь один вопрос. Пойдет ли с ними на'кирим. Ивен недавно ушла, пообещав вернуться с припасами для похода.

Подошла Эньяра и встала рядом с Оризианом.

— Странное место, — сказала она.

Он согласился:

— Да, поразительное. Хотел бы я, чтоб Иньюрен был здесь и видел это. Думаю, он многое мог бы рассказать об этом городе.

Эньяра стиснула руки и тихо ответила:

— Да. Я очень по нему скучаю. Конечно, я проводила с ним меньше времени, чем ты, но после Рождения Зимы… он делал все возможное, чтобы помочь мне.

— Он всегда помогал, — поправил ее Оризиан. — Тебе, отцу, мне; он заботился обо всех нас и по разным поводам. Вот думаешь, что тебе известно, как кто-то важен, а на самом деле ничего не знаешь, пока он не умер. — Он с убитым видом покачал головой. — Знаешь, я думал, что хорошо его знаю. Но вот появились Эсс'ир, Хайфест, Ивен… Я чувствую, что сейчас я знаю о нем меньше, чем месяц назад.

— Ты знаешь самое главное: он заботился о тебе, заботился обо всех нас.

Оризиан прищурился, вглядываясь вдаль.

— Он советовал мне не желать вещей, которых я не могу иметь, но как можно не хотеть? Я бы все изменил, если бы мог. Все как раз наоборот. Я хочу снова видеть отца. Видеть его такого, каким он был, когда все были живы. Разве плохо желать такое?

Эньяра положила ему руку на плечо. Горе — слишком опасная для них обоих территория, чтобы ее делить. Оризиан всегда боялся, что если он Эньяре или она ему позволит увидеть чуть больше скорби, которую каждый из них нес в душе, то они уже не смогут удержаться, и горе выплеснется наружу.

— Я боюсь, Оризиан.

Что-то он не помнил, чтобы она когда-нибудь говорила подобное. Лихорадка подводила ее к самому краю Темного Сна; как-то она чуть не утонула в гавани Колгласа; а однажды за городом, он сам видел, она упала с высокого дерева и сломала немало сучьев, пока долетела до земли. С самых юных лет, с той поры, как узнал, что осенью деревья теряют листву, он считал, что Эньяра не знает страха. А теперь эта мысль, как и многие другие, казалась ему совсем ребяческой.

— Чего боишься? — спросил он.

Эньяра чуть не засмеялась:

— Твоего выбора. Смерти. Остаться одной. Ты, я, Рот — мы только сейчас обрели друг друга.

— И не потеряем. С другой стороны, еще могут быть живы и другие. Мы должны держаться за эту надежду.

— Говоришь как Тан, — сказала Эньяра. Он быстро взглянул на нее, ожидая увидеть на ее лице улыбку. — Но ведь ты и есть Тан, не так ли?

— Ох, Эньяра, надеюсь, нет.

Она крепко обняла его, вдруг опять став старшей сестрой.

— Если ты станешь Таном, то будешь хорошим Таном, — сказала она, выпуская его из объятий.

Он глядел на нее:

— Хорошо это или плохо, я должен попробовать, не так ли? Все желания, о которых я говорил, — только желания. Я не выбрал бы ни одного из них — и никто из нас не выбрал бы, — однако мы здесь, и, если никого больше нет, я должен попробовать.

Она взяла его за руку, и так они и стояли, как когда-то в детстве, брат и сестра, бок о бок, разглядывая разоренную землю, на которой под зимним солнцем лежали руины.

Вернувшаяся Ивен принесла немного пакетов с едой в оленьей шкуре, посохи и куски меха, чтобы они обмотали обувь.

— Все лучше, чем ничего, — сказала она, сбрасывая все в кучу к своим ногам.

— Вы пойдете с нами? — спросил Оризиан.

— Да, да. По крайней мере часть дороги. А может, и до самого Колдерва.

— Я рад.

На'кирим коротко хохотнула и бросила на него пронзительный взгляд.

— Ты бы не радовался. Это плохой знак, если бы тебе хватило ума его прочесть.

Он терпеливо ждал ее разъяснений. Ивен неопределенно махнула рукой в сторону Эсс'ир и Варрина, все еще бродивших внизу среди обломков:

— Не знаю, найдут ли что-нибудь эти Лисы, но я видела достаточно много и понимаю, что и мне лучше некоторое время провести подальше отсюда. Там, на свежем снегу, следы собак, больших собак, и людей. Кто-то явно крутился здесь ночью.