Рождение Зимы

Отец Иньюрена, киринин, тоже был из Лис. Больше Оризиан ничего не знал о нечеловеческом происхождении на'кирима и никогда не осмеливался об этом спрашивать, хотя был почти уверен, что Иньюрен бывал на холмах и в лесах Кар Энгейса не только для сбора грибов или растений, но и для того, чтобы посетить лагерь Лис. Много нашлось бы желающих сопровождать на'кирима в какой-нибудь из его прогулок и взглянуть на лагерь кирининов, но все же, что бы ни думали о нем соотечественники, Оризиан ощущал большее любопытство, чем другие, к кирининам, которые жили на границе его родных земель.

— Только Лисы, — согласился Иньюрен. — Полагаю, они считают себя в безопасности в таком недоступном месте. Я имел в виду, что легкомысленно так явно обозначать себя. Я был о ней лучшего мнения.

— О ком?

Иньюрен моргнул:

— Да кто бы там ни был… О них.

— Но там же нет для них опасности, верно?

Иньюрен пожал плечами:

— Твой дядя заявляет о своих правах на эти земли, даже несмотря на то, что на них никто не живет. Сейчас не лучшее время для кирининов, чтобы появляться так близко от границ Ланнис-Хейгов.

— Но если это Лисы… ведь неприятностей надо ждать от Белых Сов…

Иньюрен, выгнув бровь, посмотрел на молодого товарища:

— Ты действительно полагаешь, Оризиан, что для твоих соотечественников есть какая-то разница между Лисами и Белыми Совами? Или ты это знаешь не хуже меня, или не настолько умен, как я считал. Не все думают так же, как ты. То есть очень даже немногие. Лисы и Белые Совы грызутся друг с другом с таких давних пор, каких все ваши Крови даже представить себе не могут, но для твоих соплеменников-хуанинов и те, и другие всего только лесные твари, и не больше того.

Оризиан и не отрицал. Война Порочных разверзла глубокую пропасть между двумя расами, хотя было время, когда три королевства расы хуанинов — Эйгл, Олсир и Адреван — стояли вместе против объединенных сил кирининовских кланов.

При всей дикости тех столетий не было никакого повода для той резни, что разгорелась в результате обширного конфликта. Мертвых на полях осталось столько, что зловоние душило даже мерзких падальщиков. Рассказывали, что по трупам можно было идти целый день. Кирининский город Тейн, самый поразительный и чудесный из всех тогдашних городов, был разрушен. Война окончилась, только когда анайны, самая мощная и таинственная из всех рас, очнулась наконец от непонятной спячки, овладела разоренным Тейном и вырастила обширные Дебри, поглотившие и город, и его окрестности.

Победившим королевствам никакой награды это не принесло. Олсир приходил в упадок из-за ужасных беспорядков, пока не возродился в виде меньшего королевства Дорнак, и Адреван начал свое долгое отступление в упадок, безумие и изоляцию. Эйгл раздирали внутренние противоречия, которые погасили только кровопускания Бурных Лет, земли Эйгла отошли к тем Кровям, что поднялись из его пепла. Все эти исторические события произошли очень-очень давно, а сейчас Оризиан пристально вглядывался в далекие огни походных костров народа, которого не знал и знать не мог.

— Я еще не рассказывал тебе про кабана Нарадина? — спросил он. — В нем оказалась стрела Белых Сов. Свежая рана. И это случилось сравнительно недалеко от Андурана. Рот сказал, что давно уже ни один киринин не подходил к городу так близко.

— Да, это странно. — Иньюрен на мгновение нахмурился.

— Кросан думает, что это просто несколько молодых охотников решили покрасоваться, забравшись так глубоко в наши земли.

Иньюрен покачал головой:

— Тан не прав в своих предположениях. Сейчас не то время года, чтобы охотникам забредать так далеко. Нет, все это дурно пахнет. И в чем бы там ни было дело, только это не молодость себя показывает. Кросан лучше бы сделал, если бы обратил внимание на такие знаки.

На'кирим еще больше нахмурился и погрузился в долгое раздумье, закрыв глаза и ничего не замечая вокруг. Оризиан опять смотрел на северный берег.

— Они ведь сейчас должны разбрестись по своим зимним жилищам, разве нет? — задумчиво спросил он.

— Да, — поднимаясь на ноги, ответил Иньюрен. — Они как раз туда движутся. Все а'аны, что сейчас пробираются по лесам, соберутся в во'анах, зимних лагерях, чтобы дожидаться весны. А'анов немного, всего десять — двадцать.

Оризиан не отрывал глаз от тоненькой струйки дыма. Однако, несмотря на всю неосуществимость, его страстное стремление самому увидеть, что означает этот дым, никуда не денется. Где-то там существовал мир, в котором прошлое не давило так тяжело, где не было темных, погруженных в печаль и нависавших над ним стен, не было напоминаний о том, как все могло бы быть. Если этот мир не находится на палубах талдиринских кораблей, может, он лежит в лесу, по которому блуждают киринины и за пределы которого они не выходят? И вдруг все признаки костров исчезли, как будто их никогда и не было. Он взглянул на Иньюрена.

— Иньюрен, а тебе никогда не хотелось…

Тот прервал его: