Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага

Обращает на себя внимание особенность формулировки целей и задач, включавшая сравнительно новый для отечественных контрразведывательных органов термин «политический шпионаж» [375]. В предшествующий период он не значился ни в документах военного контроля Российской империи, ни Временного правительства. Под ним, видимо, подразумевалась враждебная деятельность политических партий в армии, включавшая помимо сбора разведывательной информации агитацию среди солдат и направленная на инспирирование восстаний и бунтов в вооруженных силах.

В этом проявилась общая для всех фронтов Гражданской войны тенденция к превращению военной контрразведки в военно-политическую, однако Восток России в этом отношении имел ряд особенностей. Главная из них заключалась в том, что инициатором данной трансформации выступало не антибольшевистское движение, а советская власть — к этому ее вынуждала как низкая эффективность работы местных органов ВК Наркомвоена, так и необходимость разграничения функций Военконтроля и армейских ЧК, появление которых началось именно на Восточном фронте [376].

При этом еще летом 1918-го в советских директивах и постановлениях стало фигурировать понятие «политическая контрразведка», а в дальнейшем широкое распространение получил и термин «политический разведчик» [377]. Это требовало организации адекватного ответа со стороны антибольшевистских сил, что и было закреплено в «Положении о военно-контрольных отделениях».

Причина подобной трансформации заключалась еще и в том, что, вопреки расхожему мнению, реформированием контрразведывательных органов Сибирской армии занимались не только и не столько профессиональные военные (обычно эту функцию приписывают генералу П. П. Иванову-Ринову [378]), сколько политические руководители Директории.

В частности, историку М. В. Шиловскому удалось установить, что задача реорганизации контршпионских ведомств по постановлению ВВП была поручена начальнику милиции эсеру Е. Ф. Роговскому [379]. Тем самым члены Всероссийского правительства наглядно продемонстрировали свой дилетантизм в области обеспечения государственной безопасности, поручив ее организацию политически благонадежному, но совершенно непрофессиональному в этой области руководителю. При этом не был учтен тот факт, что спецслужбы Комуча, в состав которого некогда входил и Роговский, оказались не в состоянии защитить «Народную армию» и правительство от разведывательно-диверсионной и подрывной деятельности советских спецслужб.

Что же до Иванова-Ринова, то ему принадлежит идея разделения территории Сибири на несколько «корпусных районов», заменявших прежнюю территориальную систему комплектования антибольшевистских войск. Таких районов изначально было пять, а при их штабах были развернуты самостоятельные КРО, осуществлявшие «охрану государственного порядка» [380]. Кроме того, в Сибири был взят курс на воссоздание существовавших до 1917 года военных округов — первыми были сформированы Иркутский и Западно-Сибирский [381], при штабах которых также действовали контрразведывательные отделения.

В целом можно заключить, что в течение 1918 года контрразведки антибольшевистских правительств на Востоке России по своей структуре, формам и методам работы во многом напоминали военно-контрольные органы Российской империи в предвоенный период. Их схожесть заключалась в фактическом отсутствии единого управляющего центра (в Сибири он появился только в конце ноября 1918 года [382]), способного осуществлять полноценное руководство контрразведывательной работой на местах, а также некоторой хаотичности и бессистемности нормативно-правового обеспечения, вследствие чего ОВК, как и его имперские предшественники, был вынужден прибегать не к аресту подозреваемых в шпионаже, а высылке их за пределы ТВД [383].

Сходство нашло свое отражение даже в тексте документов, регламентировавших работу сотрудников контрразведки. К примеру, согласно «Инструкции начальникам военно-контрольных отделений», агентам филиалов ОВК было необходимо приложить свои усилия к пресечению шпионской деятельности иностранных посольств и консульств [384], хотя в отношении главного противника антибольшевистского движения — РСФСР — это было совершенно не актуально ввиду очевидного отсутствия советских дипломатических представительств на территории «белой Сибири».

В то же время процесс строительства белогвардейских силовых структур на Восточном фронте «не был стопроцентным копированием органов безопасности царской России» [385]. Главным отличием служил факт нетрадиционной структурной подчиненности контрразведывательной службы, изъятой из ведения генерал-квартирмейстера ГУГШ в пользу Осведомительного отдела Главного штаба и Военного министерства [386].