Рожденная в пепле

На улицу я выходила с опаской. Признаться, думала, что Георг не простил обиды и поджидает меня возле выхода, чтобы поквитаться за унизительный инцидент. Но никого не было, никто не обращал на меня внимания, и я расслабилась, следуя за Ларисой. Город кипел жизнью. Конечно, его нельзя сравнивать с нашими мегаполисами, но и здесь было многолюдно, шумно и воняло. Правда, не выхлопными газами, а чем-то непонятным. Не то скотом, не то помойкой – неясно. Людей, несмотря на приближавшийся вечер, было достаточно много. По пути я купила пирожок с мясом для Ларисы и потихоньку скармливала его ей, рассматривая людей и город.

То, что мы пришли в нужное место, я поняла по вывеске, украшенной черным металлом и драгоценными камнями, блестящими в свете лучей заходящего солнца. Я бы побоялась выставлять такую вывеску – сопрут. Но смотрелось завораживающе и привлекательно, намекая на респектабельность торговой лавки. Лариса, похоже, выбрала самый дорогой магазин украшений. Я даже побоялась, что нас не воспримут всерьез с нашим предложением, но все равно толкнула дверь. Звякнул колокольчик, оповещая хозяина о покупателях. Сидевший за прилавком немолодой мужчина с седыми волосами поднял голову и бегло осмотрел меня, особое внимание уделив Ларисе на моем плече.

– Амулетов нет! – брюзжаще произнес он и вновь уткнулся куда-то.

Что находилось за прилавком, видно не было, но, судя по увлеченному виду мужичка, его это интересовало больше, чем я. Во мне проснулось любопытство.

– Мне они и не нужны. Я к вам с деловым предложением, – подходя поближе к прилавку, чтобы рассмотреть, чем же там увлечен продавец, произнесла я.

Мужчина, судя по всему, читал сводку новостей. Перед ним лежала большая бумага с различными фотографиями и подписями под ними. Этакая местная газета в одну страницу. Я с тоской вспомнила глянцевые журналы с яркими, привлекательными картинками.

– От вас, ведьм, одни проблемы! Знаю я вас, уходи, нет у меня ничего для тебя, – не отрываясь от занимательного чтива, отмахнулся от меня мужичок.

Я скривилась, хмыкнула, но в карман все равно полезла. Достала бархатный красный мешочек, перевязанный тонким кожаным жгутом, и аккуратно положила на прилавок. Второй раз уже меня с ведьмой путают. Но на этот раз всему виной Лариса, так похожая на фамильяра.

– Продать хочу.

Мужчина, наконец, оторвался от газеты и глянул на прилавок, сощурив глаза. Потом потянулся к мешочку, развязал его и высыпал в ладонь содержимое. Тонкое изящное колье-ошейник с россыпью мелких белых камней, похожих на алмазы. Мне оно не нравилось по причине схожести с собачьим ошейником, а потому его я продавала с легкой душой. Даже совесть – ведь вещица, по сути, не моя – меня не мучила.

– Что тут у тебя… – пробурчал себе под нос продавец, рассматривая камни.

Он пару секунд покрутил его в руках, а потом тяжко вздохнул и полез под прилавок. Я напряглась. Мало ли что человеку в голову взбредет. А я, по сути, одинокая и беззащитная девушка. Но он всего лишь достал толстые очки а-ля Гарри Поттер и нацепил на нос. Колье он рассматривал пару минут, чуть ли не пробуя его на зуб.

– Пять злотых, – наконец, произнес он.

– Больше проси! – прошипела мне на ухо Лариса, которая все это время сидела тихо.

Так… Две комнаты, обед, ужин и завтрак обошлись мне в шесть серебрянок и три медянки. Но «Весенний лес» считался лучшим трактиром Цвиглишраста, а номера были не из класса люкс. Булочку с мясом я купила за три медянки…

– Десять! – уверенно произнесла я после некоторых раздумий.

Мужик подавился, крякнул и уставился на меня немигающим взглядом в шоке от моей наглости.

– Шесть, и ни монетой больше! – тыча в меня пальцем, прохрипел он.

Вот не люблю я наглости, сразу тормоза отказывают, крыша уезжает, и препятствий мы не видим. Мы – это я и мое одесское воспитание, которое дала мне бабушка, жившая там всю свою долгую жизнь.

– Десять и пять серебрянок!

В одной серебрянке было пятьдесят медянок, в одном злотом двадцать серебрянок. А наглеть будет – вообще буду по злотому накидывать, ибо нечего… Я уже успела заметить алчный блеск в глазах торговца и приготовилась торговаться, мысленно потирая ручки. Люблю я это дело!

– Шесть!

– Десять злотых и десять серебрянок!

– Да это грабеж! Семь, и уходи подобру!

– Десять и газету! – сделала я ход конем.

– Договорились! – воскликнул мужичок и сунул мне в руки клочок бумаги, который читал до этого.

Я забрала деньги, спрятав их в карман куртки, поблагодарила мужчину за приятное сотрудничество и поспешила убраться из магазинчика от греха подальше. Уходила «огородами», как принято говорить. Нарваться на всякие подозрительные личности мне не хотелось. Да и уж больно недобро на меня смотрел торгаш, отдавая деньги. Как бы не тюкнул меня кто по головушке…

– Зачем тебе новостник? – спросила Лариса, как только я закрыла дверь нашего номера.

Ага, новостник, не газета – буду знать. Я скинула с себя обувь, куртку и залезла с ногами на кровать.

– В моем мире говорится: «Кто владеет информацией, тот владеет миром», а я до безумия мало знаю об Игдарионе.