Рожденная второй

Поток уносит ботинки Хоторна сразу, как только тот сует их в отверстие. Красавчик снимает оставшееся оружие: тер-меч, тер-пушку – пистолет, стреляющий энергетическими термоядерными зарядами, – и они тут же исчезают. Затем Хоторн избавляется от нагрудных доспехов и бронекостюма. Оставшись в армейских кальсонах и футболке в облипку, переходит к смежному блоку. У стены в очереди к автоматической станции стоят солдаты-тропо.

Хоторн выбирает пустую ячейку с пометкой «страто» и подставляет сканеру метку. Перед ним возникает голограмма с перечнем одежды, все вещи рангом выше, чем у тропо. Хоторн выбирает полуночно-синюю форму, носки и тренировочные ботинки. В корзину падает пакет, завернутый в прозрачный пластик. Хоторн разворачивает посылку и быстро надевает рубашку и брюки. Я жду, стараясь не таращиться на его мускулы, играющие под одеждой. Хоторн присаживается на скамейку и застегивает пряжки ботинок.

Закончив, встает и командует:

– Пошли.

Мы входим в зону погрузки. К тусклому освещению привыкаешь не сразу. Местная обстановка без окон, по сравнению со стеклянным Древом, кажется гнетущей и мрачной. Вместо естественного освещения – призрачный голубоватый свет ламп накаливания.

Вокруг многолюдно, повсюду солдаты – никто не сидит без дела. Цокольный этаж офицерского Древа предназначался для собраний и общения, здесь же у него чисто практические функции: повсюду огромные накопители и грузовые поддоны, на которых все, что необходимо солдатам для выживания.

– Осторожнее! – хватает меня за рукав Хоторн и оттаскивает с пути блестящего остроносого дрона.

Тот пролетает на уровне моих глаз над широкой дорожкой желтого цвета, прочерченной на полу.

– Сначала удостоверься, что рядом нет стингера. В каменном Древе они патрулируют периметр.

– Что они делают?

– Обеспечивают безопасность. Проверяют и фиксируют метки. Если ты окажешься там, где быть не должна, они сойдут с маршрута и задержат тебя. Никогда не переходи золотую тропу не глядя.

Я киваю и принимаюсь с любопытством осматриваться дальше. Стингер продолжает путь, пролетая мимо знакомого вида бункера. За крепкими металлическими дверьми находятся другие остроносые дроны.

– А там что?

– Вход в Ценз.

Сердце пускается вскачь.

– То есть они живут прямо под этим Древом?

Стоит вспомнить холодную камеру Ценза и возникающее там ощущение, словно тебя похоронили заживо, как по рукам бегут мурашки. Наверное, по ту сторону тяжелых дверей стоят стражи, охраняя лифты, ведущие под землю.

– Они живут и работают почти под каждым Древом. Их сеть раскинута под всей базой, часть туннелей у нас общая. В случае нападения все нестроевые служащие спускаются под землю. Там же находятся некоторые отделения оказания скорой помощи и медпункты.

Мощные машины ставят грузы на пневмоконвейеры, поднимающиеся в прозрачные трубы. Они образуют пути сообщения по всему Древу, доставляя буквально все: от снаряжения и припасов до коробок с новыми ботинками и одеял.

– Это называется «флоэмы», – машет в их сторону Хоторн. – Через них все выгружается и кодируется, затем перевозится по тысячам флоэм в разные отделы и распределительные центры внутри ствола. А вон те, – показывает он на заполненные разного цвета жидкостями трубки, – мы прозвали «вены». По ним течет вода, топливо, отходы и прочее, вверх и вниз по стволу, и к ветвям тоже.

По зеленой дорожке, охватывающей весь периметр, мимо пробегает отряд солдат. С отвесных стен ствола с помощью альпинистского снаряжения спускаются другие бойцы. Уровни соединяются канатной дорогой. Для спуска солдаты используют ручные вагонетки, а для подъема – автоматические. Вверху повсюду видны темные коридоры, идущие в разных направлениях, по всей видимости к ветвям и пристыкованным казармам – листьям. В отличие от офицерского Древа, где ствол ничем не перегорожен до самого купола, здесь имеются перекрытия – они начинаются намного выше того места, где мы идем.

Вслед за Хоторном я обхожу всю зону погрузки, и наконец мы оказываемся в центре ствола.

– Это сердцевина, – объясняет Хоторн.

По обе стороны стоят ряды шестов с непрерывно движущимися вверх и вниз перекладинами. Их около пятидесяти или даже больше. Ухватившись за шест и поставив ногу на ступеньку, солдаты поднимаются либо спускаются, словно на подъемниках, только на лифтах, расположенных снаружи и на разной высоте.

– Не поднималась на таких раньше? – спрашивает Хоторн. – Это легко. Просто становись на перекладину, держись крепче, а когда приедешь на нужный уровень – сходи. Тебе на пятый.

Подойдя к одной из сердцевин, Хоторн останавливает очередь. Чтобы не задерживаться, солдаты-тропо переходят к другим шестам.

– Когда будешь готова, вперед, Розель.

Я встаю на ступеньку и обеими руками берусь за шест, скольжу вверх, и моя куртка падает на сгиб локтя. Хоторн встает на ступеньку ниже меня. Я смотрю прямо в его серые глаза, и мои щеки заливает краска, а в ушах отдается пульс. Мы въезжаем в стеклянную трубу, оказавшись очень близко друг к другу в ограниченном пространстве.

– Уровень первый, – объявляет женский механический голос.