Рожденная второй

Усевшись рядом с Клифтоном на борту его корабля, я начинаю паниковать. Дальнейших инструкций от Рейкина я так и не получила. Время работает против меня. Корабль поднимается, я сжимаю потными ладонями клатч, уставясь в окно. Чем ближе к Дворцу Мечей, тем глупее себя чувствую. Больше года не была дома, а теперь стоит войти в парадную дверь, как меня поймают на шпионаже.

– О чем думаешь? – интересуется Клифтон.

– О мажино. Я по ним скучала, – отвечаю я, пытаясь скрыть подлинные мысли.

– Ты о тех свирепых волкодавах, которые бродят в окрестностях Дворца Мечей? – встревоженно спрашивает Клифтон.

– Да. Мои любимые детки, – улыбаюсь я.

– Эти киборги вырвут тебе глотку, – поддразнивает Клифтон, но кажется, ему все-таки не по себе.

– Вам – возможно, мне никогда, – ухмыляюсь я.

Мы останавливаемся возле пропускного пункта у железной ограды Дворца. Гвардейцы-ионо с ручными детекторами сканируют наши метки. Проезжаем ворота, и Клифтон огибает Фонтан воинов. Мимо проплывают дамы в сверкающих бальных платьях, в сопровождении кавалеров во фраках, а также люди в военной форме. Они входят в Большой холл Дворца Сен-Сисмод.

Наступает и наш черед покинуть «Рековенер». Я жду, пока Клифтон обойдет корабль и откроет мне дверь. Опираюсь на предложенную мне руку, и мы входим в сияющее фойе. Внутри десятки людей. Некоторые из них стоят прямо на нашем фамильном гербе. В последний раз, когда мне довелось его видеть, на меня были нацелены винтовки. Прошел год, но я все еще ярко ощущаю тот стыд и страх. Я так и вижу мать на балконе второго этажа: она склонилась над перилами и яростно кричит солдатам пристрелить меня.

Натянув фальшивую улыбку, включаюсь в разговор, пока мы стоим в очереди перед очередным пропускным пунктом. Ко мне проявил интерес пожилой джентльмен с юным компаньоном. Клифтон представляет нас друг другу.

– Ах, да, – говорит мужчина, поглаживая седую бороду. – Мы наблюдали по новостному каналу, как Атомы поспешно увозили вас на операцию, дорогуша. Нелегко вам пришлось?

Вид у него явно не сочувствующий.

– Весь секрет в том, перворожденный Хаузер, – загадочно делюсь я, – что если уж вас избивают, лучше пусть бьют как следует. Тогда вы по крайней мере ничего не запомните.

Он сдавленно смеется:

– Приму к сведению, Розель.

– Уж постарайтесь, – отвечаю я, неестественно улыбаясь.

Клифтон прижимается губами к моему уху и шепчет, обдавая теплым дыханием:

– Отлично справилась.

– Розель! – голос Габриэля резонирует под куполом холла.

Брат пробивается к нам через толпу, и разговоры вокруг стихают. На нем парадная форма с полуночно-синей накидкой в том же стиле, что у Клифтона.

Габриэль подходит ближе, и становится понятно, что с ним что-то не так. Он выглядит возбужденным; крепко обнимает меня, приподнимая над полом.

– Я так за тебя переживал! Как ты? – Габриэль ставит меня на ноги.

– Все хорошо. А ты как? – Приходится держать его за руки, чтобы он не шатался.

– Почему ты стоишь в очереди с простолюдинами?

Старательно прячу смущение.

– Потому что я простолюдинка, – успокаивающе говорю я. – А ты что делаешь внизу?

– Ты не одна из них, ты – моя сестра, Розель! – невнятно произносит брат. Лицо у него бледное и искаженное, губы отливают синевой.

– Я твоя сестра, – киваю я и показываю на Клифтона: – А это мой друг, перворожденный Сэлоуэй.

Габриэль шмыгает носом и мрачнеет.

– Я знаю, кто это, – злобно ухмыляется брат. – Что он здесь делает?

– Габриэль! – Вперед выходит Хоторн. Он придерживает Габриэля за плечо и тянет назад. Я оторопело смотрю на мужчину, которого так и не разлюбила. – Отпусти их. Наследник Удела ты, а не она. Сэлоуэй никогда не станет консортом, даже если получит ее.

В его словах такое презрение, что во рту у меня собирается горечь. Прежняя любовь обрушивается на меня всей тяжестью. Я отвожу взгляд и встречаюсь глазами с Клифтоном. Он все замечает, но ничего не говорит.

– Я готова идти, – сообщаю я ему.

Он уводит меня от Хоторна и моего брата. Я словно застываю внутри. Даже не испытываю страха, когда гвардеец-ионо проверяет меня детектором и обыскивает мой клатч. Затем мы минуем контрольно-пропускной пункт и проходим вдоль ряда ожидающих гостей, обмениваясь рукопожатиями со знакомыми.

В ответ на «Добро пожаловать домой» и «Рад, что вы вернулись», я говорю лишь спасибо и перехожу к следующему. Чем дальше я иду, тем более искусственным мне все кажется. Я будто живая женщина в фальшивом мире. Здесь никто не живет по-настоящему. Они просто существуют, паразитируя на других людях, на тех, кого так презирают. Я совсем не скучаю по этой жизни, по деспотическому режиму, что жаждет меня поглотить. Внутри что-то горит, неистовствует.

Наконец я подхожу к матери. Она словно видение в белом вечернем платье с открытыми плечами и золотыми вставками. На каштановых волосах – золотой лавровый венец. Нежные запястья украшены крупными браслетами. Стоит ей увидеть меня, как ее лучезарная улыбка тут же увядает.

– Добро пожаловать домой, – говорит она, целуя воздух у моей щеки.