Рожденная заново

Когда же ткань бывала раскроена и собрана в модель, это ощущение проходило. Было довольно трудно стоять неподвижно, как кукла, пока Маркуард наносил метки мелком, распарывал какой-то шов или закалывал что-то булавкой. Она могла видеть все это в зеркале, но ей трудно было понять, какое значение имели эти едва заметные изменения. И она радовалась, когда наконец ее отпускали и она могла вернуться в свое бюро, где всегда ее ждала гора бумаг.

Гораздо интереснее были следующие примерки: когда будущее платье, жакет, брюки или пальто можно было представить с первого взгляда. При таких примерках Юлия могла двигаться, чтобы представить в наиболее выгодном свете красивую вещь, и даже сама могла увидеть, если талия была не на месте, плечи слишком широки или была неправильно выбрана длина. Но она удерживалась от замечаний, если только Маркуард сам не обращался к ней с вопросом.

Однажды он спросил Юлию, распарывая какой-то шов: — Послушайте, почему вы ничего не сказали мне? Ведь пояс явно следовало бы ушить.

— Да, конечно. Но я была уверена, что вы сами заметите это.

Это был один из тех редких моментов, когда Маркуард одобрительно посмотрел на Юлию. — Хорошая девочка, — похвалил он, улыбаясь.

Эта похвала придала ей уверенность в том, что она выбрала правильную линию поведения — сдержанную и уважительную.

Примерки были тягостными, но сознание того, что все модели фирмы «Про Фобис» скроены и сшиты на нее, приносило ей удовлетворение. Но именно это и обязывало Юлию строго следить за своей фигурой. Однажды она, совершенно не задумываясь о последствиях, набросилась на виноград, и пожалуйста, — талия на целых три сантиметра увеличилась.

Это почти привело к нервному срыву у обычно тихого, уравновешенного Маркуарда.

— Что с вами? — кричал он. — Что случилось? Только не говорите мне, что вы ждете ребенка. Вы не имеете права на это! Это было бы катастрофой!

Юлия тогда испугалась его бурной реакции, но в то же время такое внимание к ее фигуре было лестно. Конечно, она понимала, что в случае необходимости найдется другая девушка с хорошей фигурой. И все-таки Юлию согревала мысль, что именно она вдохновляла модельера, и поэтому она была рада успокоить Маркуарда.

Он милостиво принял ее объяснение, но все-таки, когда она извинилась, сердито сказал: — Никогда больше не делайте так, Юлия.

3

Пока Юлия лежала на больничной кровати и заново переживала свое прошлое, она вдруг осознала, что была в то время как бы отстранена от всего происходящего на фирме. Однако тогда она не отдавала себе в этом отчета. Юлия тех лет не имела ничего общего с теперешней. Тогда она была абсолютно пассивна. А когда же выяснилось, что она может брать на себя ответственность и что-либо организовывать самостоятельно? Ведь раньше у нее не было таких способностей. Она всегда делала только то, что ей говорили и не пыталась проявлять инициативу.

Фирма «Про Фобис» только вставала на ноги. Элвира Хаген начинала организовывать показы своих моделей, преимущественно на севере Германии и в районах Рейна и Рура. У фирмы начала складываться хорошая репутация, и в Ратинген приезжали оптовые покупатели из близлежащих городов, которые хотели увидеть, что из новой коллекции готово к показу. Это были звездные часы для Юлии.

Она демонстрировала новые модели, причем делала это с вдохновением. В большом зале на первом этаже убирали все, кроме мест для сидения вдоль стен. Перед креслами и диванами ставили несколько низеньких столиков, на которых для гостей были расставлены напитки, стаканы и пепельницы.

Юлия молниеносно переодевалась за стеклянной раздвижной дверью, и Илзе-Лорэ помогала ей при этом. Затем Юлия спокойно и грациозно вышагивала через зал. Для этих выходов она использовала совсем немного макияжа, поскольку ни она сама, ни ее лицо никого не интересовали. Взгляды всех зрителей были устремлены на то, как скроено и хорошо ли сидит платье.

Элвира часто останавливала ее в центре зала, чтобы дать возможность клиентам — чаще всего это были женщины — лучше рассмотреть ткань. Юлия не любила такие минуты, она чувствовала себя как рабыня, которую выставляют на рынке для продажи. Если бы Элвира Хаген, которая знала эту ее слабость, не смотрела на нее ободряюще, улыбка Юлии превратилась бы в маску.

И все же ей нравилось снова и снова выходить в зал, сознавая, что модели, которые она демонстрировала, безупречно сидят на ее фигуре. В одобрительной реакции зрителей она видела и свою заслугу, хотя вряд ли кто-нибудь из ее коллег признал бы за Юлией это право.

Юлия ни минуты не сомневалась, что количество заказов, которое поступало после просмотров, зависит и от ее умения выигрышно показать модели.

Когда шеф фирмы запланировала большой показ моделей для широкой публики в городском выставочном зале, Юлия тоже загорелась этой идеей. Но доктора Хагена пугали расходы, Маркуард сомневался в успехе этой затеи, а Илзе-Лорэ предпочитала вообще не высказывать своего мнения.