Рожденные на улице Мопра

Оказавшись в плену московских демократических улиц, где пестрели лозунги: «Армия! Не стреляй в народ!», офицеры на свой страх и совесть переходили на сторону Верховного Совета, под ельцинскую управу. Над танками, бронемашинами перебежчиков вспыхивал буржуазный российский триколор.

Колонна полковой бронетехники Павла Ворончихина находилась поблизости от здания Верховного Совета, но приказа блокировать подступы к нему не получала. Из окна командирского кунга, размещенного на «Урале», Павел даже без бинокля отчетливо видел белоликий фасад государственного дома и площадь — как арену, рыхло, неравномерно заполненную народом. На площади то и дело шли перемещения, двигались группы лиц, бегали фотографы, репортеры с микрофонами, телевизионщики с камерами на плече.

Когда на танке, выкатившемся на площадь, взметнулся трехцветный флаг, а броню липко облепили люди, и люди все прибывали и прибывали, охватывая танк в кольцо, Павел приложил к глазам бинокль. Гадкий матюг вырвался из покривленных уст Павла. В окулярах он отчетливо рассмотрел глыбистую фигуру Ельцина. Ельцин забрался на башню с помощью охранников. В руках у него были бумаги.

Скоро листовки белели в руках окружающих. Репортеры тискались средь толпы, хватали объективами исторический момент.

— В такое время народу голову морочить! Встали бы с Янаевым заодно! Стране кулак, а не раздрай нужен! — сквозь зубы проговорил Павел.

Он с брезгливостью смотрел на облепленный людьми танк. Люди, которые жались к броне, готовые своими телами и даже головами подпирать Ельцина, показались ему смутьянами, шайкой. Над людской кучей на предательской броне безнадежно торчал пушечный ствол.

Павел недооценивал личность Бориса Ельцина. Павлу казалось, что этот человек встроен в прежнюю иерархию и без директив Горбачева ни на что не способен; за Ельциным нет армии, нет КГБ, нет МВД… Но за этим человеком оказалось другое: алчные до власти политики, честолюбцы военные, бизнесмены, торговый люд. За ним стояла толпа. С лозунгами. С баррикадами…

Он, конечно, недооценивал Ельцина. Но разве Янаев, Крючков, Язов и его генералы не знали, не понимали, что в первую очередь надо нейтрализовать этот очаг, это зло, которое революционно размахивает листками над головой? Обида окатила Павла. Что ж так непродуманно? С наскока, наобум…

Желваки играли на лице Павла Ворончихина, когда он глядел на площадь перед Белым домом. А может, сдавшийся танк просто игра? Троянский конь? Стоит черкануть из пулемета над толпой, и все эти облепившие Ельцина люди разлетятся как галчата? Пусть чешет языком этот смутьян, размахивает своими подтирушками, надо притупить его бдительность, а потом всю ельцинскую верхушку разом схапать! Почему ж Язов молчит? Почему командующий округом Калинин — ни слова? Нельзя тянуть! Где десантники? Чем дальше, тем больше жертв…

Павел вызвал начальника связи полка.

— Соедините меня по рации с генералом Лебедем. Найдите возможность.

Александра Лебедя он знал по афганской кампании, они были со своими подразделениями — артиллерия и десант — задействованы на совместных операциях. Лебедь стоял ближе к верхам, был замом командующего Воздушно-десантными войсками генерала Грачева, вместе с ним вводил Тульскую дивизию ВДВ в Москву.

— Александр Иванович, мотострелки и артиллерия здания не штурмуют, — витиевато заговорил Павел. — Это дело десанта.

— Мои бойцы стрелять в гражданских не будут, — резко звучал в наушниках грубоватый голос вэдэвэшного генерала.

— Это все, что ты скажешь?

— Власть, Паша, делят не на жаркой улице с орущей толпой. Власть делят в прохладных кабинетах в тихих разговорах, — нравоучительно отвечал Лебедь. — В этих кабинетах без нас обо всем договорятся. А может, уже договорились.

— А ты, Саша? Лично?

— Паша, мы с тобой люди военные. Не лезь ты в эту склоку! Паны дерутся — у холопов чубы трещат, — голос Лебедя отдавал хитрецой.

— Ясно, — ответил Павел. — Конец связи.

Скоро в командирский кунг явился с докладом начальник разведки полка майор Головченко:

— Товарищ полковник, факты перехода отдельных рот и батальонов на сторону Ельцина подтверждаются, — чеканно начал он рапорт, но скоро перешел на обычный разговорный тон. — Я был в Белом доме, пошукал там. Есть у меня там свои кореша… Оборону возглавил некий генерал-полковник Кобец. Связист. Бывший замначальника Генштаба. Но он, в общем, пешка. У него ни войск, ни вооружения. Так, ополченцы из бывших военных, кому дома делать не хрен… Другое худо, товарищ полковник… — Головченко чуть помедлил, словно и сам был причастен к фактам измены. — По моим данным, мне верный человек шепнул, друг Руцкого. Так вот, генерал-то Грачев, подчиненный Язову, с Ельциным тоже якшается. Командующий округом Калинин — то ж самое. Двурушничество выходит… А еще… Это, может, хуже всего сейчас. Власть Москвы на стороне Ельцина. Гаврила этот, Попов… Они разрешили митинг. Тут будут тыщи народу.