Рожденные перестройкой

В городе отпускаю водилу и отлавливаю частника. Незачем тащить таксера туда, где я живу. Могут быстренько вычислить. В общаге готовлю наскоро нехитрый ужин и осматриваю свои трофеи. В комнате я теперь живу один. Попросил коменданта общаги, и тот за лишний четвертак в месяц пошел мне, естественно, навстречу. Есть у меня теперь два левых паспорта, мелкие деньги по моим меркам, а главное, теперь имеется ствол. Надежная машинка — наган. Жую яичницу с ветчиной и любуюсь. Приятно ощущать в руке тяжесть убойной вещицы, ее рифленые рукоятки, чувствовать указательным пальцем тугой спуск курка и прикладистость всего оружия. Высыпав патроны на одеяло, вхолостую щелкаю курком, целясь в ножку соседней кровати. Вещь! Оружие добавляет уверенности в себе, стойкость ощущения собственного могущества и полученного права распоряжаться жизнями других людей по своему усмотрению. Так, наверное, политики любят власть.

Раз дорога в аэропорт мне теперь заказана, я решил подыскать себе компаньона. Трудно сделать такое в большом и незнакомом городе. В субботу собрался вечером сходить в местный костел. Конечно же, я не католик, но люблю орган. А именно в костеле и даются пару раз в неделю органные концерты. Еще на зоне я мечтал сходить и послушать орган вживую. И вот теперь моя мечта сбудется. Костюм я делал себе на заказ у лучшего портного в городе. Во всяком случае, мне так сказали.

Зима закончилась, но весна еще не началась. Вовсю зарядили дожди. Начало апреля. Главное, пришло все-таки тепло. По ночам, правда, слегка подмораживает, но это уже не то. Днем можно спокойно ходить в утепленном плаще. Костюм, галстук, плащ, шляпа и хорошие ботинки — так теперь я выгляжу. Солидный человек, живущий в общаге. Долго раздумываю, брать с собой наган или не брать. Я уже так привык к тяжести револьвера за поясом брюк, что оставить его где-то у меня не хватает ни сил, ни решимости. Оружие стало неотъемлемой частью моего я. Поэтому с собственным «я» бороться не хочу, запихиваю наган за пояс. Так мне будет спокойней. Еду на такси слушать гениальную музыку Баха. Оказывается, любителей органа в Красноярске не так и мало. Зал забит почти до отказа. Мое место находится между мужиком, пришедшим со своей супругой, и молодой женщиной, которой нет и тридцати. Отмечаю, что она пришла одна и 'довольно хороша собой, одета стильно. Длинное вечернее платье, накидка из крашеного песца, золотые украшения с блестками бриллиантов.

Откидываюсь на спинку кресла и чувствую тонкий аромат импортных духов от особы, сидящей рядом со мной. Вскоре мое внимание переключается на орган. Волны мощных и властных звуков захватывают меня целиком и полностью. Неописуемое ощущение. Я просто забываю обо всем на свете.

Когда концерт заканчивается, я еще некоторое время не могу покинуть свое место. Но народ прет в проход, и приходится вставать. Вот заразы, весь кайф ломают! После такой музыки спешить куда-то — это же блядство, честное слово… Иду на выход. Отличный вечер, и, как всегда, дубовый наш народ испортит все ощущение праздника. В следующий раз нужно будет купить себе место там, где я смогу не дергаясь переждать выход толпы.

— Вам понравился концерт? — слышу возле себя приятный, бархатный голосок.

Рядом со мной остановилась моя соседка слева. Она так же, как и я, ждет, когда возле гардероба рассосется толпа. Пышные волосы крашеной блондинки струятся волнами по ее плечам. Платье девушки очень эффектно облегает изящную фигурку. Мечта, бля, поэта! А может, она моя мечта?

— Люблю орган, — киваю ей доброжелательно.

— Я видела, как вы слушали, — улыбается она, приоткрыв ряд белейших, ровных зубов, слегка влажных, и от того, что они поблескивают в свете ламп, от намазанных красной помадой, красиво изогнутых, чувственных губ, хочется иметь эту женщину сразу и безвозвратно.

— Никто не слушал в зале, как вы, — говорит она. — Кажется, что вы были вообще отдельно от всех. Я вам завидую.

— А я вам, — улыбаюсь ей в ответ. — Вы удивительно красивы и знаете об этом. Меня зовут Антонычем. Давно зовут.

— Анна, — смеется девушка представляясь. Руку я, естественно, ей не пожимаю. Раньше, в старые добрые времена, женщинам их целовали, теперь же это будет выглядеть как некое излишество. Всю интеллигенцию большевички выбили с семнадцатого по семидесятые. Остались одни почти бараны и сволочи типа меня.

— Я не так давно в этом городе, — продолжаю я. — Поэтому не знаю здешних мест и нравов. Это все говорю к тому, что хочу пригласить вас, Анна, поужинать со мной, но не знаю куда. Может быть, вы подскажете?

Девушка, как бы раздумывая, вскидывает брови. Весь ее вид говорит, что ей легче было бы мне отказать, чем решать данную проблему.

— Вообще-то я не езжу никуда с незнакомыми мужчинами, — кокетничает она, — но раз вы гость нашего города и самозабвенно любите орган, пожалуй, я смогу вам помочь.

— Вы меня просто обяжете! — светски уверяю ее.

— В таком случае, мы могли бы посетить «Огни Енисея» или доехать до ресторана «Интуриста».

— Мы можем съездить и туда, и туда… — смеюсь я.