Рожденные перестройкой

Днем мороз слегка спал, и при тридцати восьми в минусе по Цельсию мы с Таней гуляли по поселку. Затем девушка пригласила меня к себе в гости. Таня живет в обычном для этих мест двухэтажном деревянном доме, где до туалета надо бежать со второго этажа и после через просторный двор. Водопровода опять же здесь никогда не видели и воду держат в бочках, которые стоят в общем тамбуре возле входных дверей. В них даже не совсем вода. Чистую воду завозят водовозки только летом, а в зимний период бригада рабочих рыбкоопа бензопилами выпиливает куски — льда из Тунгуски. Вот эти самые куски потом привозят в дом и загружают их в бочки, чтобы таяли. Лед, естественно, при сильных морозах таять не хочет, поэтому с водичкой для чая есть некоторая проблема, не говоря уже о том, чтобы вечерком принять душ. Ничего такого в местных квартирах не предусмотрено. Варят в квартирах, слава Богу, не на костре. Обычно пользуются небольшими электрическими плитками. Электричество на поселок вырабатывает станция, в которой стоят дизеля от старых танков. Сюда из аэропорта и возят соляру. Да и не только сюда. В общем, обо всех «удобствах» на Севере так сразу и не расскажешь…

Просидели за разговором до позднего вечера. Даже и не заметили, как пролетело время.

В двенадцатом часу ночи в дверь Татьяны кто-то требовательно загремел кулаком.

— Ой! — вздрогнула девушка и закрыла ладошками лицо.

— Что случилось? — спокойно спрашиваю я.

— Он мне уже надоел! — вздохнула она. — Это механик из нашего гаража. Повадился приходить пьяным и ломиться по ночам в дверь. Я уже и его начальству жаловалась, да там только смеются. Такие же мужики…

— Проблема решаема… — усмехаюсь, поднимаясь со стула.

— Ой, нет. Не надо! Он вам что-нибудь сделает! Он почти как медведь! всполошилась девушка. — Пусть лучше погремит и уйдет. Он быстро уходит.

Из прихожей снова послышались удары и рев:

— Таня! Открывай! Это я!

Девушка пыталась меня остановить, но я мягко отстранил ее руки.

— Нет причин волноваться. Я все сейчас улажу.

Девушка, опустив руки, осталась стоять в комнате, а я вышел в узкий коридорчик и открыл дверь. На пороге показалось что-то исполинских размеров в мехах.

— Это что еще?! — прорычала меховая гора.

— А ты что, не узнаешь? — усмехаюсь этому нечто. Чудовище промолчало. После секундной заминки меха задвигались, и в меня полетел огромный кулачище. Легко уйдя от крестьянского удара, провожу быструю серию резких и точных ударов руками в то место, где виднеются очертания головы, усов и бороды. Чудовище хрюкнуло и с грохотом обрушилось на пол. Шуба, правда, слегка смягчила падение, но две бутылки питьевого спирта разбились, и вонь от него мгновенно распространилась по всему коридору. С такой вот «шампанью» здесь ходят в гости.

В прихожую вышла Таня, в ужасе держа руки перед лицом.

— Сейчас приберем, — заверяю ее и, подхватив мужика, ставлю на ноги. Мужик вроде нашел точку опоры и о чем-то, пока бессвязно пытается промычать. Не чувствуя сопротивления, вывожу механика вниз, на улицу. Похоже, термометр опять полез вверх, пардон, точнее будет сказать вниз. На улице, как ни странно, совершенно спокойно болтая о своем, торчат трое таких же меховых. Пинком скидываю механика с высокого крыльца к ним под ноги.

— Не советую возвращаться! — предупреждаю его.

— Эта падла у меня всю спиртягу об пол грохнул! — сообщил дружкам вдруг оживший механик, поднимаясь из снега.

— Ах ты! — заревели мужики, а дальше пошли уж совсем непечатные выражения, касающиеся обоих полов, и все в таком роде. Я даже удивился, как виртуозно один из друганов механика владеет русско-кабацким языком. Некоторые обороты его мне даже понравились. Дружки механика кинулись к крыльцу, и я понял, что, если их хорошенько не отоварить, они не успокоятся. Спускаюсь вниз и бью наверняка, не тратя зря сил. Через пару минут на снегу валялась вся бухая компания, и почти без признаков жизни. Убивать я их не стал, не за что пока, но поломал основательно. Осмотрев тела, захожу в дом. Татьяна ждет меня на площадке второго этажа.

— Потребуется медицинская помощь, — уверенно заявляю я. — Может быть, ты позовешь?

Таня уходит, а я снова выхожу на улицу и минут пять тружусь, перетаскивая вырубленных мужиков в теплый тамбур.

«Уазик» скорой помощи не заставил себя долго ждать. Врачиха всплеснула руками:

— Кто же их так?

Татьяна вынесла мне мой полушубок, чтобы я не задубел на морозе.

— Шли домой, а тут они валяются у крыльца, — скорбно развел я руками. Совсем мужики упились…

Врачиха подозрительно посмотрела на Татьяну, на меня и еле заметно улыбнулась.

— Может, вы нам поможете? — попросила она.

— С удовольствием.

Снова пришлось перетаскивать мучеников на улицу и ссыпать их в машину. Кое-как удалось затолкать всех в маловместительный фургон УАЗа.

— Лихой ты казак… — уважительно заметил пожилой водитель, закрывая створки фургона. — Давно надо было Митяя проучить. Вся больница знает, что он постоянно к Тане ломится. Ну, уважил, спасибо тебе, сынок.

«Уазик» уехал, и мы с Таней вновь поднимаемся к ней домой.

— Они хоть останутся живы? — спросила девушка.