Рожденные ползать

«Сожаление. Наверное, это не совсем то чувство, что я испытываю. Некому осознать, что я натворил. Я наедине со своей совестью, она – мой судья, вынесший приговор. Оправдываться нет смысла, таким поступкам нет оправдания. Уже ничего не поправить. Их не вернуть обратно к жизни. После того случая в лесу, когда меня укусила какая-то дрянь, мне нельзя было возвращаться в бункер. Но я вернулся. И теперь все они мертвы. Я убил их своими руками, всех до единого. Во сне, когда они меньше всего этого ожидали. Кровожадный монстр, поселившийся во мне, утолил свой голод. Уже несколько недель я живу с этим, но легче не становится. Странно, что я до сих пор не сошел с ума от одиночества. Но, с другой стороны, оно стало моим союзником. Я опасен, меня и близко нельзя подпускать к другим людям, иначе ситуация может повториться. Пора покончить со всем этим. Лес – то место, которое станет мне последним пристанищем. Там я найду свою смерть и избавление. Я навсегда покидаю бункер, быть разодранным какой-нибудь тварью наверху – то, что я заслужил. Здесь нет никого, кто бы мог выслушать мои слова раскаяния. Но все же простите меня, если сможете.

Сергей Вильдер».

Немов закончил читать, и они с Даниловым посмотрели на дверной проем. Вильдера там не было.

Увидев, как Пал Палыч протягивает Немову бумажку, Вильдер сразу все понял – вот она, та улика, которую он искал и от которой следовало избавиться. А бородатый оказался хитрее, не совсем дурачок. Изменить что-нибудь уже не представлялось возможным. Осознание того, что это конец, далось Сергею спокойно. Он воспринял эту мысль буднично, как будто не его судьба решалась сейчас, но тело уже действовало. Оставаться здесь больше нельзя.

Вильдер, пока никто не смотрел на него, тихо вышел и направился по коридору к выходу из бункера. Надо было торопиться. У него в запасе пара минут. Это не так много. Способность трезво соображать вернулась. Мозг снова принимал четкие и своевременные решения. Сейчас именно это и требовалось. Натянуть комбез с противогазом было делом нескольких минут. Погони еще не чувствовалось. Может, Немов уже обыскивает помещения, но мысль о тамбуре ему еще не приходила в голову.

«Нельзя мне было сюда возвращаться. Нельзя». И тут он неожиданно осознал, что, несмотря на то, что он так упорно стремился забыть о бункере и всем, что с ним связано, его все эти годы непреодолимо тянуло сюда. Другого пути нет – он взялся за рычаг гермозатвора. И дальше, дальше по растрескавшимся ступеням. Наверх. К свободе.

* * *

– Убью гада! – Немов метался по коридору с пистолетом. В полученную новость было сложно поверить, но Данилов подтвердил, что почерк принадлежит Вильдеру. Да и исчезновение врача лишь подтверждало вину последнего. Выходит, зря он гнал прочь тревожные мысли – не все так просто оказалось с Сергеем. Но погубить столько народу! Убить Томилина! Чем же они ему помешали? Вот кто настоящий умалишенный, а не этот безобидный Пал Палыч.

– Олег, – голос Данилова в конце коридора. – Он сбежал.

Приоткрытая гермодверь и отсутствующий комплект химзащиты ясно указывали, куда направился Вильдер. Немов со злостью пнул стену, посмотрел на Ивана:

– Я иду за ним.

Миша поражался воле стоящего перед ним несгибаемого человека. Потерять столько своих людей и все равно стремиться к поставленной цели. А ведь Томилин был другом Немова. Миша видел, что командиру больно, хоть он и старается не показывать этого. Было больно и парню. За эти дни Томилин очень понравился ему – рядом с неунывающим сталкером было легче переносить испытания, он всегда поддерживал Мишу, а если и подтрунивал над парнем, то делал это беззлобно.