Читаем Рожденные ползать полностью

В двенадцатом часу ночи, когда я уже спал, в дверь постучали. Гадая, кого это там черт принес, я открыл. На пороге стоял довольный Адам, от которого сильно несло спиртным. Из-за его спины выглядывала девушка, в довольно мешковатой безвкусной одежде. Была она так себе. Рыженькая, с волосами собранными сзади в пучок, с узкими злыми губами и неестественно белым цветом кожи.

Увидев, что мой сосед не один, я вспомнил, что стою на пороге в одних трусах, и быстро заскочил назад в комнату. Адам протиснулся вслед за мной, прикрывая дверь:

— Командир, давай освобождай комнату, как договаривались. Видишь, я не один, — обратился он ко мне.

В этот момент из-за двери послушался голос его подруги:

— Адам, иди сюда!

Гулянюк прижал указательный палец к губам:

— Тихо. Я сейчас. Одевайся пока.

Я начал натягивать брюки, соображая, где бы мне переночевать. В это время голоса за дверью, становились все громче и громче. Наконец, я, уже не прислушиваясь, мог различать отдельные фразы:

— Все, надоело! Надоело, говорю тебе! — возмущенно звучал женский голос.

Адам что-то неразборчиво шептал в ответ.

— Нет, не пойду! Хватит таскать меня по гостиницам. Я тебе что — шалава?

Опять, в ответ горячий шепот.

— Нет, пока не узаконим наши взаимоотношения, лучше не подходи!

Хлопнула дверь. Затем раздался удаляющийся стук каблучков по коридору. В комнату заглянул раздосадованный Гулянюк и зло бросил мне:

— Повезло тебе — отбой полетам. Спи спокойно, командир.

Все еще не до конца проснувшись, я пытался понять, что происходит. В углу раздался громкий шорох — это шевелили обои клопы.

* * *

Был обыкновенный день полетов. Обыкновенный, для всего полка, но не для меня. Несколько дней назад я получил допуск на самостоятельное обслуживание авиатехники и, сегодня, первый раз в жизни самостоятельно выпускал самолет в воздух. Это историческое событие, такое не забывается. Моя «20-ка» стояла готовая к вылету и держалась молодцом, чего нельзя было сказать обо мне самом. Я нервно расхаживал взад-вперед, теребя в руках переговорную таблицу. Не забыть бы, не упустить чего-нибудь. Тут еще, как на грех, ни одного человека вокруг. Даже Панин в столовой — время обеденное. У меня самого подвело желудок от голода, но график, есть график. Через десять минут — взлет. Надо терпеть.

Переживая, я не сразу заметил, как подошел летчик. Служил он в третьей эскадрилье. Виделись мы только на полковых построениях, лично знакомы не были. После короткого обмена приветствиями, я доложил о готовности. Тот удовлетворенно кивнул и поторопил:

— Только давай побыстрее. Метеорологи сообщили — погода ухудшается. Идет грозовой заряд.

Он пошел вокруг самолета, делая предполетный осмотр. На защитном шлеме летчика красной краской была аккуратно написана фамилия: «Лиепиньш». Я обрадовался, похоже, земляк. Это — хорошая примета.

Пока пилот глубокомысленно заглядывал в сопло двигателя, появился начальник группы САПС, капитан Прихватько. Его группа отвечала за авиационные средства спасения, или, говоря нормальным языком — за катапультные кресла. Неторопливо поднявшись по приставленной к кабине стремянке, он для вида подергал за заголовник кресла. Затем, также не спеша, спустился, поставил размашистую подпись в журнале и подмигнул мне:

— Чего такой кислый? Гляди веселее!

— Я не кислый, просто немного волнуюсь. Все-таки первый вылет в жизни.

— Первый? — протянул капитан. — Поздравляю…, — и тут же осекся. — Подожди, ты, что же тут один? А где Панин, где остальные?

— На обеде все.

Прихватько переменился в лице:

— Да, что ж они совсем с ума сошли! Погоди, погоди. Я сейчас. Самолет, только в полет не выпускай! Слышишь? Не выпускай!

Неожиданно для своей солидной комплекции, он припустил рысцой в сторону столовой.

Я остался в растерянности. Не выпускать? Почему? И сколько ждать? И чего? И как объяснить это летчику?

Тот, между тем, закончил осмотр и уже поставил ногу на первую ступеньку стремянки. Решение пришло само по себе.

— Скажите, вы из Латвии? — спросил я.

— Да, а что? — у летчика удивлено поднялась бровь.

— Нет, ничего, я просто сам из Риги.

— Мир тесен, — без особого энтузиазма отозвался Лиепиньш и поставил на стремянку вторую ногу.

— А вы там, в каком районе жили?

— В центре.

— А я, в Плявниеках.

Летчик бросил быстрый взгляд на часы.

— Да, Рига, Рига — красивый город…, — и поднялся еще на ступеньку.

— А вы знаете, там ведь сейчас реставрация Старого Города идет. Поляки делают.

— Слышал, — отрезал тот и стал подниматься наверх в кабину.

Пытаясь как-то исправить положение, я выпалил:

— А что это у вас такое?

— Где? — обернулся летчик.

— Вот, сзади. То ли пыль, то ли известка, не разобрать. Сейчас мне кресло перемажете. Дайте-ка отряхну.

— Только быстро. Говорю же тебе — время. Вылететь не успею!

— Сей момент, — заверил я его и стал выбивать пыль из его чистой куртки.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже