Рожденные ползать

От нечего делать, я перешел на другую сторону узкой улочки, примыкавшей к крепостной стене и, стал разглядывать витрину сувенирного магазина. Затем, не найдя в ней ничего интересного, перешел к другой витрине, потом к третьей. Минут через пять мне надоело это занятие, и я вернулся назад к туалету, размышляя о трудностях взаимопонимания между полами.

Полина, между тем, все не появлялась. До отправления автобуса оставалось тридцать минут — только-только, чтобы успеть. Я нервно расхаживал перед дверями туалета. Они хлопали, то, принимая, то, выпуская новых женщин, однако моей супруги среди них не было.

Оставалось двадцать минут — теперь только на такси. Меня захлестнула волна злости. Неужели на часы трудно посмотреть, что мы опаздываем!

Оставалось десять минут. Теперь, нас могло спасти только чудо — если автобус по каким-либо причинам задержится. Я метался по узенькой улочке, как тигр по клетке. Эх, был бы туалет мужским, уж я бы ее поторопил! Однако туалет был женским, что значительно ограничивало мои возможности. Тем не менее, я встал вплотную к дверям и, не обращая внимания на подозрительные женские взгляды, тихо позвал:

— Полина.

В ответ, где-то внутри, зажурчал опустошаемый сливной бачок и, опять тишина.

Ноль минут! «Все, автобус ушел!» — горестно подумал я. Но где же все-таки моя жена? Что столько времени можно делать в туалете? На смену злости на супругу за ее безалаберность пришло беспокойство.

— Полина!!! — наверное, последний раз здесь так орали, когда войска Ивана Грозного брали Ревель.

Никакого ответа. Только жирная ворона, испуганно взлетела с крыши соседнего дома, да несколько прохожих изумленно уставились на меня. Нужно было менять тактику. Пусть думают, что я пою. Просто у человека хорошее настроение. И я, сначала негромко, потом все громче и громче, запел на мелодию какой-то оперы: «Полина, Полина, Поли-и-ина!». Услышав мои завывания, напоминавшие стон смертельно раненого животного, вернулась назад ворона, вероятно в предчувствии легкой добычи. Однако дверь туалета даже не шелохнулась.

Еще десять минут прошло! Я внезапно вспомнил, что Полина жаловалась на плохое самочувствие. Может быть, она просто не может выйти сама? Тревога охватила меня с такой силой, что даже заломило в висках.

Прошло двадцать минут! Стало ясно, что у меня оставался только один выход — попросить кого-нибудь о помощи.

— Извините, — обратился я к высокой блондинке с лошадиным лицом, собирающейся посетить место общего пользования.

— Да? — удивленно подняла бровь женщина. Даже в этом единственном сказанном ею слове, сквозил сильный эстонский акцент.

— Извините, пожалуйста, не могли бы вы мне помочь?

— Че-ем? — плавно перекатился вопрос аборигенки.

— Почти час назад сюда вошла моя жена и больше не выходила. Просто не знаю, что мне делать. Не могли бы вы поискать ее в туалете. Зовут — Полина. Молодая такая, очень симпатичная. Пожалуйста!

Блондинка на секунду задумалась, потом молча кивнула головой и исчезла в дверях.

Со времени отхода автобуса прошло тридцать минут! Моя засланка, наконец, появилась на пороге.

— Ни-и-к-кого не-ету, — пропела она и засеменила прочь.

Как это, никого? Меня изумил результат ее поисков. Ведь даже не было слышно, чтобы она там внутри кого-нибудь звала. Справила, наверное, свою нужду, паразитка, и свалила! Вышедшая буквально следом другая женщина, только усилила мои подозрения. Как это, никого? А это что, не человек?

Беспокойство, тем временем, сменилось чувством огромной вины. Ах, зачем я ругался с Полиной? Зачем ее обижал? И что мне теперь делать? Нет, нужно найти кого-нибудь, кто отнесется к моей просьбе с сочувствием. Кто сможет помочь по-настоящему. Это должна быть простая русская женщина с добрым лицом. Она — моя последняя надежда!

Прошло сорок минут! Мне удалось, наконец, перехватить полную женщину с простым и добрым славянским лицом. Я, волнуясь и запинаясь через слово, объяснил ей ситуацию.

— Конечно, — с готовностью согласилась она и зашла внутрь туалета.

«Полина! Полина!» Было слышно, как она громко выкрикивает имя моей жены. Однако, через пару минут женщина появилась, виновато разводя руками:

— Никто не откликается. Я во все открытые кабинки заглянула — никого.

Меня внезапно осенило. Правильно! Мне вспомнилось, как Полина жаловалась, что может вот-вот потерять сознание. Я представил себе, как она беззащитно лежит на холодном кафельном полу общего пользования в чужом городе. Любовь вспыхнула в душе с невиданной прежде силой. В моих глазах стояли слезы.

— Пожалуйста! Пожалуйста! — я молитвенно сложил руки. — Ей было очень плохо. Она, наверное, потеряла сознание и сейчас лежит там. Пожалуйста, проверьте закрытые кабинки тоже!

Женщина, какое-то время колебалась, но, увидев, что я чуть не плачу, вернулась назад. Сначала в туалете было тихо, потом раздался какой-то стук, сдавленный крик и затем чей-то возмущенный визг. Через секунду мой добрый ангел появился на пороге с красным смущенным лицом и, бросив на ходу: «Ее там нет!», почти, что бегом устремился прочь от меня.