Рожденные Смершем

— В первую очередь повысить уровень боевого управления и координации между армиями фронта.

— Ваша позиция по Гордову понятна. Что еще надо сделать?

— Усилить поддержку наших войск с воздуха, чтобы сбить темп наступления ударных танковых групп немцев. В условиях степи и растянутых коммуникаций это существенно затруднит их движение.

— Это в воздухе. А на земле?

— Необходимо сформировать подвижные команды из числа обстрелянных красноармейцев и командиров, обеспечить их противотанковым оружием и оперативно перебрасывать на наиболее опасные участки. Что позволит нам…

— Достаточно, товарищ Селивановский! — остановил его Сталин и после раздумий обратился к Берии: — Лаврентий Павлович, товарищ Селивановский во второй раз обращает внимание на серьезные просчеты в деятельности нашего высшего командования. И это правильно! Так должен поступать настоящий коммунист. Его не должны смущать ни высокие звания, ни прошлые заслуги.

— Иосиф Виссарионович, это позиция Наркомата внутренних дел.

— Правильная позиция! НКВД обязан вскрывать все, что мешает нашей победе над врагом! — заявил Сталин и потребовал: — Впредь, товарищ Селивановский, обо всех серьезных недостатках в организации боевой деятельности войск Сталинградского фронта докладывать не только своему непосредственным руководителям товарищам Абакумову, Берии, а и начальнику Генерального штаба. В неотложных случаях — мне лично. Желаю успехов, товарищ Селивановский, — завершил встречу Сталин.

Возвращаясь к машине, Селивановский ничего не замечал и не чувствовал земли под ногами. Всем своим существом, всеми своими мыслями он все еще находился в кабинете Сталина и вспоминал каждую произнесенную им фразу и каждый жест.

«Товарищ Сталин услышал меня! Того, что случилось в мае под Харьковом, не произойдет под Сталинградом! Не произойдет!» — ликовал в душе Селивановский.

Эти эмоции были написаны на его лице и не остались незамеченными Берией. Он тоже пребывал в хорошем настроении. Его ведомство оказалось на высоте, и уже было не важно, кто сменит Гордова в должности. Прежде чем сесть в машину, он окликнул:

— Эй, Сэливановский!

— Я, товарищ нарком, — встрепенулся тот.

— Рано радуешься.

— Я…

— Ответишь за каждое слово в шифровке!

— Товарищ нарком, я не…

— Ответишь головой! — заявил Берия и распорядился: — Сегодня же убыть в Сталинград!

— Есть сегодня убыть в Сталинград, товарищ нарком! — принял к исполнению Селивановский.

— Жди комиссию! — бросил через плечо Берия и сел в машину.

Селивановский проводил ее взглядом и не испытывал страха. В эти минуты, которые навсегда сохранятся в его памяти, он испытывал огромное облегчение. Груз колоссальной ответственности за принятое решение, все последние сутки давивший на него невидимым прессом, спал. Сталин не только услышал его, он владел обстановкой, сложившейся под Сталинградом, а это значит, примет нужное и своевременное решение.

В приподнятом настроении Селивановский возвратился на Лубянку и поднялся в приемную Абакумова. В ней находилась группа офицеров; история с шифровкой Сталину для них не составляла секрета, они смотрели на Селивановского как на выходца с того света. У дежурного по управлению глаза раскатились на пол-лица. Непослушной рукой он нащупал трубку телефона и срывающимся голосом произнес:

— Т-товарищ комиссар, тут находится Силь… Силь…

— Ну что ты мычишь?! Говори! Говори! — потеряв терпение, прикрикнул Абакумов.

— Э…э, старший майор госбезопасности Селивановский, — выдавил из себя дежурный.

— Селивановский? Он что, еще живой?

— Так точно!

— Ну раз живой, то пусть заходит! — распорядился Абакумов.

Селивановский повел плечами, будто освобождаясь от тяжкого груза, вошел в кабинет, замер на пороге и доложил:

— Товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга, старший майор госбезопасности Селивановский прибыл по вашему приказанию!

— Проходи, — коротко бросил Абакумов, поднялся из кресла, шагнул навстречу, внимательным взглядом прошелся по Селивановскому и спросил: — Слушай, чем это ты так напугал дежурного, он заикаться стал?

Селивановский развел руками.

— Значит, живой? — в голосе Абакумова не было ни злости, ни ожесточения.

— Вам виднее, товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга, — обронил Селивановский и обратил взгляд на Абакумова.

Несмотря на богатырское здоровье, он выглядел неважно. Даже оно не выдерживало того колоссального напряжения, которое испытывало Управление военной контрразведки в последние дни. Критическое положение сложилось не только под Сталинградом, но и на Северном Кавказе. В горах части вермахта захватили ряд важных перевалов на пути к ключевому порту — Туапсе, а на равнине стремительно приближались к Грозному. Абакумов устало кивнул на кресло. Селивановский присел и вопросительно посмотрел на него. — Что смотришь, докладывай! — потребовал Абакумов.

— Товарищ Берия сказал: если я шельмую командующего, то отвечу головой.

— А ты как хотел, чтобы он тебя по ней гладил?

— Никак нет.

— Ладно, чем все закончилось?

— Сказал: если я ошельмовал Гордова, то пойду под трибунал.

— Легко отделался, Тимошенко стал горой за Гордова.