Рожденные убивать

После своей женитьбы в 1944 году Фолкнер работает печатником в типографии Джорджа Лембергера в Ричмонде, штат Виргиния, и остается там следующие двенадцать лет, пока постепенно не приобретает репутацию начинающего проповедника. Обсуждение его деятельности в роли проповедника вместе с голословными утверждениями, что Фолкнер подделал подпись Лембергера на чеке, привели к его увольнению из типографии в начале 1957 года. Впоследствии он уехал на север в сопровождении своей жены и двоих детей. Некоторое время между 1958 и 1963 годами Фолкнер зарабатывал на жизнь как проповедник, объезжая свой округ, пока в конце концов не основал небольшую религиозную коммуну своих последователей из различных городков штата Мэн. Всего их набралось шестнадцать человек. Преподобный пополнил свой доход, работая в разное время печатником, разнорабочим и рыбаком.

Поначалу Фолкнер устроил свою коммуну в пансионе на улице Монтгомери в Портленде, штат Мэн, хозяином которого был двоюродный брат Джессопов. Он совершал богослужения в столовой, время от времени читая проповеди перед аудиторией, не превышающей тридцати человек. Результатом этих первых проповедей было то, что его репутация упрочилась и привела к Фолкнеру горстку восторженных, но исключительно преданных последователей.

Фолкнер не был проповедником, призывающим громы и молнии на души грешников. Наоборот, он привлекал своих слушателей тем, что тихо и вкрадчиво нашептывал свои проповеди, которые, как червь, постепенно проникали в их сознание. (Это описание может показаться излишне эмоциональным, но я должна заметить, что те, с кем мне довелось говорить, вспоминают обо всем, что касалось Фолкнера, как о чем-то на редкость неприятном.) Видимо, он умел оказывать очень сильное воздействие на своих слушателей, и было довольно много людей, которые страстно желали последовать за ним, чтобы предоставить ему возможность создать гораздо большую коммуну, чем та, которая существовала на Орлином озере, если бы он пожелал это сделать, но было немало и тех, кто чувствовал себя скованно и подавленно в его присутствии.

Его жена Луиза была, по слухам, потрясающе красивой женщиной с темными волосами, которые были немного длиннее, чем у ее мужа. Она не входила в коммуну, но, если кто-либо обращался к Фолкнеру после проповеди, сейчас же оказывалась рядом, подслушивая, о чем говорят проповедник и молящийся, не делая никаких комментариев и никоим образом не участвуя в беседе. Казалось, ее постоянное безмолвное присутствие рядом с мужем заставляло людей опасаться ее. Двое свидетелей говорили об ее истеричной реакции на обвинения мужа в мошенничестве. Это произошло в то время, когда они жили в Румфорде, штат Мэн, в 1963 году. Она все делала молча, но ее внутренняя сила и степень воздействия на окружающих были такими, что даже спустя сорок лет очевидцы вспоминали о ней, описывая мельчайшие детали. Как бы то ни было, она всегда отличалась от своего мужа, но не проявляла никаких знаков непослушания по отношению к нему в полном соответствии с религиозной доктриной ортодоксов.

Семья Луизы — Даутривзы — прибыла из Восточного Техаса и принадлежала к общине Южных баптистов. По воспоминаниям членов семьи, они полностью поддерживали ее решение выйти замуж за Фолкнера, которому было всего девятнадцать, когда они познакомились, считая его удачливым, хотя он и не принадлежал к баптистам. После свадьбы прямых контактов между Луизой и ее семьей почти не было, и родственники говорят, что связь совсем прекратилась, как только она уехала на Орлиное озеро.

Лично я считаю, что, по-видимому, ее уже нет в живых.

Книга 2

Судья не проповедник,

потому что он — твой судья.

Джордж Херберт, «Церковная паперть»

Глава 12

Рейчел уже была дома, когда я вернулся после встречи с Мики Шайном. Она чмокнула меня в качестве приветствия.

— Хорошо прошел день? — спросила она.

Учитывая обстоятельства, оценка «хорошо» была, возможно, самой нейтральной.

— Я обнаружил кое-какие вещи, — ответил я сухо и спокойно.

— Угу, плохие или хорошие?

— Ну, из плохих скорее, но ничего общего с моими подозрениями.

Она не спросила, хочу ли я поговорить об этом еще. Иногда меня поражало то, что Рейчел прекрасно понимала меня, а вот я едва ли вообще знал ее. Я смотрел, как она открыла сумку и достала один из своих блокнотов на пружинке, откуда извлекла одну отпечатанную страницу.

— Я не думаю, что то, о чем я собираюсь сказать тебе, может быть расценено как хорошая новость, — сказала она. — Ребята в химическом отделе исследовали эту визитную карточку. Они прислали мне результаты по электронной почте. Они не стали звонить, потому что по телефону было сложно объяснить некоторые детали.

— И?