Рождённые в испытаниях

Я сел на пол, мысленно помолился и погрузился в размышления. Был поздний вечер; обычно все разговоры, курение, шумные споры заканчиваются к этому времени и несколько часов, до шести утра, в камере стоит сонная тишина, а затем все начинается сначала: беспрерывное курение, игры, шумные споры. И так, день за днем, месяцы, и даже годы, медленно проходит время в тесных условиях на одном месте.

Я неплохо знал законы уголовного мира. Некоторые, особо дерзкие, выкалывали на своих коленях звезды, это означало, что они ни перед кем не встанут на колени, и за эти наколки нужно было отвечать. На колени опускали тех, кто провинился, и становиться на колени было опасно. Настало время для молитвы, а я молился только на коленях. В Евангелии написано, чтобы верующие не переживали, о чем говорить, когда их поведут на допросы, потому что Дух Святой даст правильные мысли (Матф.10:19). Я поднялся и сказал моим сокамерникам: «Я ни перед кем не встану на колени, но моему Великому Богу, Который Своей силой и могуществом сотворил всю Вселенную, Ему я молюсь только на коленях». Я встал на колени и начал молиться моему Господу, Который хранил меня во всех обстоятельствах моей жизни. Я благодарил Его, что могу молиться на этом месте, хоть это было самое холодное место – под ледяным окном без стекол.

Камера, куда меня определила тюремная администрация, оказалась тяжелой, то есть многие из находившихся здесь обвинялись в тяжких преступлениях, караемых до тринадцати лет лишения свободы. Чудный Господь! Он незримо влиял на всех, располагая их ко мне, и через несколько дней я был уже своим в камере, кроме образа жизни, который вели мои новые знакомые.

Первым ко мне подсел молодой парнишка; он имел семью, но в пьяной компании друзей был арестован за групповое изнасилование – статья до 13 лет лишения свободы. Он сильно переживал и сразу потянулся ко мне слушать Слово Божие. Когда я рассказывал ему об Иисусе Христе, в камере становилось тише – все прислушивались к тому, о чем я говорил ему. Они все воспитывались в атеистической среде и были пропитаны ее идеологией, а здесь с ними в камере верующий в Бога человек. Какими бы сильными и дерзкими эти несчастные ни казались, желание быть на свободе остается у всех. Даже в нашей камере на стене висел газетный заголовок: «Хватит, я хочу домой!»

Раз в день нас выводили на прогулочный дворик, огражденный металлической сеткой, где мы ходили по кругу. Как чудесно после прокуренной камеры дышать свежим воздухом!

Как-то сзади меня по прогулочной площадке шел Федор, крепкого сложения человек, который в первый день тоже угрожал принести меня в жертву, потому что я верующий. Он подошел ко мне совсем близко и, чтобы никто не слышал, сказал мне: «Помолись Богу, чтобы меня отпустили на свободу». Он был арестован за организованный грабеж с разбоем, и ему грозило 13 лет лишения свободы. Для меня такая просьба этого самоуверенного человека была полной неожиданностью, но по его голосу я понял, что он говорит вполне серьезно. Сложная ситуация для христианина, в ней проверяется и испытывается наша вера: теперь нужно на деле подтвердить то, о чём ты говорил окружающим.

К вечеру, находясь в молитвенном размышлении, я утвердился в решении помолиться за него. Я сел рядом с Федором и тихо сказал ему: «Я помолюсь о тебе моему Богу, но ты знаешь, как виноват перед людьми и Богом, поэтому сам попроси у Бога прощения за свои грехи и преступления, а я помолюсь о тебе – и Господь сделает это для тебя».

Через несколько дней Фёдора увезли на суд. Обычно после вынесенного приговора осужденного отправляют в другой корпус и узнать о нём можно только по секретной уголовной «почте». Но на этот раз поздно вечером, когда общий шум уже стал стихать и все готовились ко сну, неожиданно заскрипела и открылась входная дверь и на пороге появился Фёдор. «Ребята! – закричал он. – Есть Бог! Прокурор запросил шесть лет». Это значило, что, вместо тринадцати лет, ему дадут не более шести лет лишения свободы.

Фёдор был авторитетом здесь, и много было вопросов, разговоров и тюремных восторгов. Рано утром его увели на заключительное заседание суда, и больше мы его не видели. Тем временем на место уже осужденных, переведённых в другой корпус, в камеру подселяли новых людей, так что население камеры постепенно обновлялось. Я продолжал спать на бетонном полу, на тонком потрепанном матрасе, такой же подушке и под легким одеялом. Было очень холодно спать даже в куртке, и я просыпался утром от холода.

Прошло уже полтора месяца, а меня не вызывали, и я ничего не знал о том, что происходит на свободе. Как мои братья? Где проходят богослужения? Кого ещё арестовали? Как моя жена Татьяна, как она переносит нашу разлуку? Одно утешало, что она искренне уверовала в Иисуса Христа и по характеру была волевая и смелая.