Рожденные в пламени

Один легионер, однако, оставался в сознании. В отличие от всех других, на его теле сохранились почетные шрамы. И очень много. Это было странно. Легионер дернул головой, подзывая к себе апотекария.

Ящер передал свою работу сервитору и подошел к страдающему воину:

— Тебя мучает боль, брат? Я могу облегчить твои страдания.

Он не хотел, чтобы эти слова прозвучали угрожающе. Может, он слишком долго находился в обществе Улока? Да, он определенно оставался с Улоком чересчур долго, но с этим ничего нельзя поделать. Обеты даны, узы, приковывающие его к «Стойкому», нерушимы. Ящер мог быть кем угодно, но только не клятвопреступником.

— Я не имел в виду...

— Он выживет? — с трудом прохрипел легионер. Он даже схватился рукой за горло. — Что это? Я не...

Он умолк, не в силах воспроизводить звуки.

— Ты несколько недель был без сознания, брат.

Глаза легионера расширились, и его взгляд оторвался от освобожденного от брони технодесантника, у которого была повреждена половина головы, и тела в погребальном саване, промокшем от крови в районе груди.

— Где... я?

Каждый звук давался ему с трудом, но настойчивость воина поразила Ящера.

— Не пытайся разговаривать, я все объясню...

Легионер вцепился руками в края стола и попробовал подняться. Ящер, положив руку в перчатке ему на грудь, удержал раненого.

— Ветеран, ты ранен. Лежи.

Стремительным движением, быстрым даже для Легионес Астартес, раненый схватил апотекария за горло.

Ворот доспехов защитил Ящера, но он чувствовал на шее хватку и слышал, как под лихорадочным нажимом потрескивает прогибающийся металл. Апотекарий повернул запястье, чтобы суметь воспользоваться силовым доспехом и разжать захват.

— Умерь пыл, — посоветовал он легионеру, не прекращавшему борьбы.

Жестокий удар разбил ретинальную линзу Ящера. Дернувшаяся нога опрокинула столик с медицинскими инструментами.

— Говори! — пронзительно-хриплым голосом вскричал легионер.

Ящер ввел сильную дозу снадобья из нартециума.

— Успокоительное. Достаточно мягкое, чтобы мы могли разговаривать, но драться ты уже не сможешь, — пояснил он, не обращая внимания на яростно сверкающий взгляд раненого. — Ты на борту «Стойкого», боевой баржи Железных Рук, в данный момент находящейся в распоряжении Разбитых легионов и железного отца Улока. Посмотри по сторонам...

Ящер показал на ряд столов, на двух медицинских сервиторов, продолжавших свою работу, несмотря на стычку, на мониторы, сосуды с тканью и органами для замещения, наборы инструментов, шприцы со стимуляторами.

— Ты ранен, брат. А это корабельный апотекарион.

Легионер бросил на него сердитый взгляд, но расслабился. Он снова пытался заговорить, хотя успокоительное снадобье затрудняло этот процесс.

Ящер, больше не опасавшийся нападения, наклонился ближе. Голос звучал очень слабо, но он мог разобрать слова и не следить за взглядом легионера, указывающего на предмет его расспросов.

— Он выживет?

Медик выпрямился.

Технодесантник, лежащий на столе напротив, был Т'келлом. Магистром кузни Вулкана. Это имя знал каждый воин легиона.

Даже в разлуке со своими братьями Ящер ощущал тесное родство с ними, и ему было очень горько, что он не может утвердительно ответить на этот вопрос.

— Его ранение очень тяжелое, даже хуже, чем у тебя.

Легионер едва заметно кивнул в знак понимания.

— Это… — Он показал на почетный шрам на руке. — И это. — Дотронулся еще до одного шрама на плече. — Все.

Ящер нахмурился, полагая, что его подопечный заговаривается от боли.

— Я не понимаю.

— Лишенные Шрамов... — Легионер снова дотронулся до отметины на руке. — Лишенные Шрамов. Почтить их... жертву.

— Это твои достижения, брат. Зачем...

Легионер покачал головой:

— Не могу изменить то, что уже свершилось. Только символически. Мне нужен другой символ. Братство. Лишенные Шрамов.

Ящер задумчиво кивнул:

— Как пожелаешь.

Существовал лишь один способ избавиться от шрамов — удалить их, а потом затемнить вырезанную или выжженную плоть. Ящер потянулся за инструментами, но, увидев, как легионер сжал кулак, решил, что успокоительное снадобье оказалось слишком слабым. Он уже приготовился увеличить дозу, но легионер снова заговорил:

— А где остальные братья?

Обек сидел в темноте и пытался наслаждаться одиночеством. В последние дни это было затруднительно, поскольку его все время окружали братья.

Улок запер их в одной из казарм «Стойкого», казавшихся удивительно пустыми, если учесть размеры корабля и когорту легионеров, обративших в бегство Сынов Гора.

Носитель Огня не видел тела Курнана. Его не нашли среди мертвых — вероятно, капитану мятежников удалось бежать.

О магосе Обеку тоже ничего не было известно. Улок определенно говорил в своей речи о Регуле, но капитан же своими глазами видел, как тот погиб.

Кроме помещения для отдыха, в казарме имелись отсеки для омовения и небольшая тренировочная зона. Но толку от нее было немного, поскольку Улок до размещения легионеров приказал изъять у них все серьезное оружие. Кое-кто из Змиев отрабатывал приемы рукопашного боя и фехтования гладием, но в основном они сидели, почти не разговаривая и размышляя о провале задания.