Рожденные в завоеваниях

Харкур рассказал мне, что браксаны очень подозрительно относятся даже к своим соплеменникам и браксанский кайм’эра никогда не сможет править всеми.

— Вся структура нашего правительства должна будет измениться, если они попытаются удержать власть, — пояснил он.

И не сказал того, что знали мы оба: после того, как браксаны получат трон, потребуется столько же крови пролить, чтобы сбросить их оттуда. Одного за другим, Харкур притаскивал браксанов к себе во дворец и заставлял учиться играм и цивилизованным путям, надеясь, что к моменту его смерти они смогут занять место правителя и удержать браксинский союз — возможно, против воли, это не имело значения. Планета должна была действовать, как одна нация, чтоб процветать. Это все, что волновало правителя.

Харкур подолгу совещался в своих личных покоях с Витоном, сравнивая их философию, в поисках общих основ для объединения Бракси. О, боюсь сказать, что это — только мечта, да и то в лучшем случае? Хотя они оба были преданы этой мечте! Даже при дворе Харкура враждебность между представителями различных племен проявлялась открыто и яростно; мог ли он когда-либо создать из этого целостную Бракси, которая переживет его?

По религиозным вопросам они не соглашались друг с другом. Харкур видел в религии какую-то ценность, Витон считал ее лишь костылем для слабых духом. Это казалось мне странным, поскольку Витон признавал небольшой пантеон божеств, в то время как сам Харкур оставался атеистом. Активный бог, как объяснял браксан, калечит человека, ограничивая его потенциал. Какой разумный человек может принять, что сущность с неограниченными возможностями свяжет себя заботой о людях навечно? Браксаны считают, что их боги покинули человека, и не ждут, что они вернутся. Но об одном мужчины мыслили сообща, и я тоже согласна с ними: правильно контролируемая религия — единственное, наиболее сильное орудие манипуляции в их арсенале против других людей. Если оглянуться назад, на Зеймур и мое прошлое, я видела это и содрогаюсь при мысли о других целях использования, на которые может быть обращена такая вера.

По ночам я часто просыпалась, дрожа, но кошмар к моменту пробуждения уже рассеивался. Когда я спала с Харкуром, он держал меня в объятиях. Он никогда не спрашивал меня о природе моих кошмаров и не размышлял вслух о причине их, даже когда я просыпалась с криком и со слезами. Сама я никогда не могла вспомнить содержание снов, или что они для меня значили и почему так пугали. Но я могла догадываться.

И я ошибалась.