Рожденные в завоеваниях

Я встала на колени, когда меня привели в обеденный зал, взяла его руку и поцеловала кольцо, свидетельствующее о его ранге. Это был первый раз, когда я коснулась мужчины по собственной воле. Харкур поднял меня на ноги и снова стал угощать богатствами Бракси: давал мне вино в инкрустированных драгоценными камнями кубках, приглашал музыкантов, танцоров и юмористов, чтобы меня развлечь. К концу вечера у меня уже кружилась голова, и я слегка опьянела. Я извинилась и склонилась перед правителем.

Я не добралась до своих покоев. Я проходила мимо сада, увидела звездный свет, падающий сквозь застекленную крышу, и вошла. Прошла под струей фонтана и позволила брызгам ласкать кожу, они были приятно холодны после выпитого вина. А затем я бросилась на груду подушек и они опустились подо мной. И когда я погружалась в сон, то осознавала, как мои руки медленно гладят бархат и мех, словно живут своей жизнью.

Я проснулась чуть позже, потерянная, но счастливая. Звездный свет исчез, но кто-то зажег свечи, и свет отразился от летящей воды в центре сада. Когда я медленно осознала, где нахожусь, то поняла, что Харкур находится там же, сидит рядом и наблюдает за мной. Его ярко-красные волосы падали ему на плечи, тяжелые украшения блестели на талии, широкие металлические браслеты украшали голые предплечья.

И не проклинай меня, брат мой, пока ты не был сам одурманен удовольствием и не видел рядом с собой, в непосредственной близости красивого человека противоположного пола. Мои руки сами опустились к нему на плечи, погладили его кожу, украшения, блестящие волосы. Меня наполняло желание потрогать Харкура; я только недавно научилась осязать и теперь наслаждалась мягкостью кожи и жесткостью металла под моей ладонью. Я хотела его — не ради ненавистного секса, я хотела просто касаться его, чувствовать его тайну, добавить это ощущение к другим. Я не нашла связи между проклинаемой нами похотью и тем, что чувствовала. Харкур заранее спланировал этот момент и хорошо это сделал, потому что даже после моей психологической обработки я не могла отрицать чувственности сложившейся ситуации. Все, что мне внушалось ранее, умерло где-то на задворках моей души, когда я медленно потянула его на себя и впервые в жизни вкусила невероятную сладость губ мужчины. О, кайм’эра, как женщина может испугаться перед таким удовольствием — и как можно это принимать за грех, мой господин, как?