Рожденные во тьме

Напротив, ниндзя регулярно обвиняется в том, что они продают свою преданность тем, кто, смотря по обстановке, предлагает большую цену. С презрением и отвращением исподлобья взирают на этих "бесчестных и морально неустойчивых" людей. Подобная злонамеренная характеристика повсюду распространяется теми писателями и историками, которые прославляют склад ума самураев и тем самым обостряют акцент на благо единства в японском феодальном обществе, единства вассала и сюзерена, не обращая вникания на права отдельных граждан.

На самом же деле по отношению к своим родовым идеалам ниндзя преданнее и вернее любых других людей. Идеал всегда остаётся, в то время как человек часто изменяется к худшему. Однажды справедливый, гуманный властитель с годами может превратиться в жестого, жадного и жаждущего власти тирана. Ниндзя, который чувствует этот поворот и видит, как от первоначальных идеалов отказываются, вынуждается из-за подобных обстоятельств предложить свою службу другим лицам, образ действий которых больше соответствует его воззрениям. Для самурая такая перемена невозможна. Он никогда не ставит под сомнение поступки своего начальника и господина. Он может только воевать. Такой кодекс поведения приводит иногда к гротескным ситуациям. Так, порой самурай может заметить, что, например, его господин (или наследник последнего) сошёл с ума; тем не менее, он должен, так требует честь его звания, рисковать своей жизнью ради исполнения капризов этого монстра.

Несомненно, что находятся профессиональные террористы, которые за деньги выполняют любую грязную работу и при этом выдают себя за ниндзя. Как правило, сюда относятся негодяи без совести и чести, не принадлежащие к какому-нибудь клану и не понимающие философии ниндзя. В лучшем случае это уголовники, но не ниндзя.

фото. 56. Масааки Хатсуми с супругой во время своего приезда в Токио (1990 г.)

И сегодня различные террористы любят сравнивать себя с легендарными ниндзя и таким способом оправдывать свои безответственные дела и зверские поступки. При этом они делают вид, что борются за благородные цели, хотят освободить мир от коммунизма или фашизма, но не признают, что просто ищут подходящий предлог и оправдание для своих собственных ужасных поступков.

Однако ни убийца, взрывающий гостиницу, полную туристов в своей "борьбе за народ", ни социальный вредитель подбирающийся к диктаторским правам на угнетение, не может называть себя преемником ниндзя. Духовная чистота ниндзя, представленная ещё в «Бансэнсукай», не приемлет ни глубокой ненависти, ни удовольствия в стремлении к власти. Всё это полностью затемняет разум и препятствует действиям в гармонии с естественным ходом вещей.

Только любовь к своей семье и обществу и чувство ответственности за позитивную направленность судьбы вынуждает ниндзя к борьбе. Эти причины подвижничества не могут забываться теми, кто серьёзно хотел бы заняться изучением нин-дзютсу. Лишь волевым обращением к свободной духовной чистоте можно освободить себя от душевных оков. Опытные ученики ниндзя этим путей доходят до истины просветления и в состоянии спокойно действовать в мире между светом и мраком, так как благодаря образу жизни ниндзя они находятся под защитой непреходящих законов Вселенной. По сравнению с её огромной вечностью мы является просто энергетическими искрами, и всё же каждый из нас на протяжении своего земного существования познаёт и преодолевает свою часть великого Знания. Вопреки утверждениям и провозглашениям некоторых фундаментальных религий, мы здесь не с одинаковыми вопросами и поэтому можно с большей уверенностью сказать, что один определенный ответ ни в коем случае не может быть дан на все вопросы для равного удовлетворения.

Жизнь предоставляет много путей, которые открыты перед каждым из нас, чтобы достичь личного просветления и заполнить себя. Так, один выбирает духовный путь, другой — путь благополучия, третий — путь действий, путь артиста, путь господства или путь служения. И только один из них нужно выбрать в действительности и безжалостно отбросить все прочие.

фото. 57. С.К.Хайес со своей женой, Румико (Сидоси 5 дан), у подножия храма на горе Тогакурэ.