Рожденный бежать

К счастью, на этот раз муж Энн оказался на месте. Он сунул Энн в руку банан и сопроводил ее на медосмотр в небольшое пожарное депо. Всем участникам ледвиллского забега где-то ближе к середине трассы в обязательном порядке проверяли пульс и вес, поскольку слишком быстрая потеря веса служит ранним предупреждением об опасности обезвоживания организма. И только получив добро от дока Перна, они могли беспрепятственно броситься в ожидавшую их впереди мясорубку, ибо там, за болотом, уже неясно вырисовывался подъем прямо к вершине ущелья Надежды.

Пока Энн жевала банан, медсестра Синди Корбин налаживала весы. Буквально через минуту на весы, стоявшие рядом с Энн, встал Мартимано.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Китти Уильямс, ободряюще похлопав его по спине.

— Спроси его, как он себя чувствует, проиграв женщине! — выкрикнула Энн. По комнате прокатился нервный смех, но Энн даже не улыбнулась. Она свирепо уставилась на Мартимано, словно была обладателем черного пояса, а он — стопкой кирпичей. Китти сделала ей страшные глаза, но Энн проигнорировала ее и продолжала волком смотреть на Мартимано. Он повернул голову и вопросительно взглянул на Китти, но та предпочла не вмешиваться и не стала переводить. За все годы своего участия в супермарафонах, когда она ради отца становилась их бессменным лидером, Китти впервые слышала, как один бегун насмехается над другим.

Несмотря на то что большинство присутствующих в комнате слышали одно, позднее видеозапись инцидента показала, что на самом деле Энн сказала вот что: «Спроси его, как он себя чувствует, состязаясь с женщиной». И хотя по поводу того, что в точности она тогда сказала, можно было бы и поспорить, ее позиция сомнений не вызывала: Энн выигрывала не неистово бегая, а неистово соревнуясь в беге. Да, это была борьба не на жизнь, а на смерть.

Когда Мартимано сошел с весов, Энн протиснулась мимо него и поспешила из комнаты. Выйдя, она закинула за спину рюкзачок с обновленным содержимым, где лежали перчатки, углеводный гель и дождевик, на случай если там, где кончается лес, она попадет под мокрый снег или задуют студеные ветры, и устремилась по дороге в направлении покрытой снегом горы. Она сбежала оттуда так быстро, что, пока Мартимано и Хуан вгрызались в апельсин, успела завернуть за угол и скрылась из виду.

Что с ней случилось? Дурацкий разговор, поспешный уход — Энн не стала тратить время даже на то, чтобы надеть сухую рубашку и носки или еще немного подкрепиться. И как она вообще оказалась в лидерах? Пока это был лишь первый раунд очень долгой борьбы. Стоит только вам вырваться вперед, и вы становитесь уязвимыми и оказываетесь в плену у собственного темпа. Даже бегуны на полтора километра из средней школы знают: умная тактика заключается в том, чтобы пристроиться вплотную к лидеру и бежать не быстрее, чем нужно, а затем заклинить его на этой передаче и пронестись мимо на финишном кругу.

Классический пример: Стив Префонтейн. Пре дважды слишком быстро обнаружил свои истинные намерения в одном и том же состязании в беге на Олимпийских играх 1972 года, и оба раза за ним усердно гнались. К последнему этапу Пре ничего не оставалось, кроме как тихо откочевать от медалей к четвертому месту. Это историческое поражение помогло усвоить урок: никто добровольно не откажется от позиции преследователя. Если только вы не глупец, беспечный человек — или Гарри Каспаров.

Во время чемпионата мира по шахматам 1990 года Каспаров совершил ужасную ошибку и лишился королевы в самом начале решающей игры. У гроссмейстеров всего мира вырвался страдальческий стон; крутой парень с шахматной доской теперь стал зверушкой, сбитой машиной на дороге (жестокий обозреватель из New York Times явно издевался). Если только это действительно была ошибка; Каспаров мог умышленно пожертвовать самой сильной фигурой в обмен на еще более мощное психологическое преимущество. Он был беспощаден, когда хвастался, когда его загнали в угол, и ему пришлось отбиваться и найти выход из этого положения. Его соперник по правилам Анатолий Карпов был слишком консервативен, чтобы давить на Каспарова в самом начале игры, поэтому Каспаров сам нажал на себя королевским гамбитом — и победил.

Это то, что делала Энн. Вместо того чтобы гоняться за тараумара, она сделала ставку на рискованную, интуитивно нащупанную стратегию, позволив тараумара гоняться за собой. Кому, в конце концов, победа светит больше: хищнику или добыче? Лев может упустить добычу и вернуться к охоте в другой день, а антилопа совершает только одну ошибку. Энн знала: чтобы нанести поражение тараумара, ей требуется нечто большее, чем сила воли, — ей нужен страх. Как только она окажется впереди, каждая сломавшаяся с треском веточка прибавит ей ходу к финишу.

«Перемещение на позицию лидера равносильно совершению поступка, требующего горячности и уверенности в себе, — заметил как-то Роджер Баннистер. — Но и страх должен играть какую-то роль… никакое расслабление невозможно, и всяческое благоразумие отбрасывается».