Рожденный бежать

У Энн было что сжигать — и горячность, и самоуверенность. Теперь она хоронила благоразумие и позволяла страху играть его роль. Супермарафон вот-вот должен был пережить свой первый — королевский — гамбит.

Глава 14

Она ненормальная! Она… просто пугает.

Тренер Виджил был прямо-таки фанатом достоверных данных, но, наблюдая за тем, как Энн ринулась в Скалистые горы, следуя своей отчаянной стратегии напора «беги или умри», испытал удовольствие от того, что у супермарафона нет никакой научной основы, нет сценария, нет никакого руководства по подготовке и никакого традиционного образа мыслей. Такого рода спонтанная собственная изобретательность часто служит источником важных научных открытий, что Виджилу было отлично известно. (Кстати, и Колумб, и «Битлы», и Билл Гейтс охотно согласились бы с этим.) Энн Трейсон и ее приятели вели себя как рехнувшиеся ученые, колдующие с бесчисленными мензурками в лаборатории, устроенной в полуподвале, игнорируемые всем миром спорта и открыто отрицающие общепринятые понятия в отношении обуви, питания, биомеханики, интенсивности тренировок… — в общем, всего и вся.

И каковы бы ни были их открытия, они обычно бывали правомерными. Что касается супермарафонцев, Виджил всегда обретал живительное спокойствие духа, имея дело с чисто лабораторными экземплярами. Он не был тем человеком, кого легко обмануть какими-то липовыми суперпоказателями вроде «сверхъестественной» выносливости велосипедистов, участвующих в «Тур де Франс», колоссальной силы туповатых игроков с битой, неожиданно далеко посылающих мяч, или дьявольской скорости женщин-спринтеров, получивших пять медалей в одних Олимпийских играх, прежде чем отправиться в тюрьму за вранье федеральным властям по поводу неупотребления стероидов. Как сказал один обозреватель о неподражаемой и впавшей в немилость Марион Джонс, даже радушнейшая улыбка часто скрывает ложь.

Так чьим же улыбкам можно доверять? Ответ простой: улыбкам тех чудаков, которые улыбаются в лесу.

У супермарафонцев не было резону мошенничать, поскольку им ничего не было нужно: ни славы, ни богатства, ни медалей. Никто не знал, кто они, и не заботился о том, кто одержал победу в их странных променадах. Они даже не получали денежного приза; ведь все, что вам достается за победу в супермарафоне, — это все та же ременная пряжка, какую вручают и парню, последним пришедшему к финишу. Поэтому Виджил как ученый вполне мог полагаться на данные супермарафона, а как фанат — наслаждаться представлением, не испытывая презрения или скепсиса. Никакого эритропоэтина в крови Энн Трейсон не было, как не было никакой контрабандной крови в ее холодильнике и никаких сведений об ампулах с анаболиками из Восточной Европы в ее счете от Federal Express. А Виджил осознавал, что если бы он смог понять Энн Трейсон, то понял бы, на что способна некая исключительная личность. Но если бы он смог понять тараумара, то знал бы, на что способен каждый.

Энн глубоко и судорожно втягивала воздух. Заключительный бросок вверх по ущелью Надежды был мучительным до крайности, но она без устали напоминала себе, что с тех самых пор, как Карл жутко обругал ее, никому не удалось обскакать ее во время большого восхождения. Года два назад они с Карлом бегали дождливым днем, и Энн начала ворчать по поводу бесконечной скользкой возвышенности впереди. Карл устал выслушивать ее брюзжание и обозвал самым ругательным словом, которое смог придумать.

«Зануда, — скажет позднее Энн. — Как есть зануда! Именно тогда я и решила, что в лепешку расшибусь, а стану бегать по горам лучше его». Не только лучше Карла, но и лучше всех; Энн превратилась в такую упорную «снежную козу», что холмы стали ее излюбленным местом, где можно «нажать на газ» и позабыть о духе соперничества.

Но теперь, приближаясь к высшей точке ущелья Надежды, она оглядывалась и видела: Мартимано и Хуан неуклонно сокращают разрыв, и с виду — такие же легкие и свежие, как развевающиеся вокруг них накидки.

— О Господи! — задыхаясь, прошептала Энн. Она так согнулась, что могла бы преодолеть склон, подтягиваясь на руках. — Ума не приложу, как им это удается…

А еще чуть ниже карабкались вверх и тоже догоняли ее Мануэль Луна и остальные члены команды тараумара. Они почти сразу рассредоточились из-за взятого на старте быстрого темпа, но теперь — как внеземная протоплазма, которая преобразуется и становится плотнее каждый раз, как вы раздробляете ее на кусочки, — они снова стягивались в сплошную массу.

— О Господи! — опять воскликнула Энн.

Наконец-то она достигла вершины, откуда открывался захватывающий вид. Если бы Энн обернулась, то увидела бы все километры зеленой пустыни, расстилавшейся между нею и Ледвиллом. Но она не остановилась, даже чтобы глотнуть воды. У нее на руках был козырь, и теперь она должна была его выложить. От разреженного воздуха у нее кружилась голова и взвизгивали подколенные сухожилия, но Энн рванула прямиком через вершину и начала спускаться прерывистым шагом.