Рожденный бежать

— Ага! Лады, приятель, — буркнул Кабальо, пытаясь обойти Теда, чтобы поздороваться с нами. Поприветствовав друг друга, мы прихватили свои пожитки и последовали за Кабальо по главной улице Криля к временному жилью, которое он устроил для нас на краю города. После долгой поездки мы страшно проголодались и устали, дрожали от холода, царившего высоко в столовых горах, и мечтали лишь о теплой постели и миске с горячей фасолью… все за исключением Теда, твердо уверовавшего в то, что первым делом надо продолжить историю о жизни, которую он начал рассказывать Кабальо при встрече.

Кабальо все это здорово осточертело, но он стиснул зубы и решил не прерывать Теда. Он имел сообщить кое-какие весьма неприятные новости, но еще не сообразил, как бы этак получше их сообщить, чтобы мы не развернулись и не отправились обратно в автобус, пока тот не уехал.

«Моя жизнь — это управляемый взрыв», — любит повторять Босой Тед. Он живет в Бербанке, в маленьком доме с огороженным участком, напоминающим жилище слетевшего с катушек паренька, которого играет Том Хэнке в фильме «Большой». Площадка вокруг дома забита окрашенными в разноцветный горошек спортивными машинками «спайдер», карусельными лошадками, викторианскими велосипедами с огромными колесами, джипами 1916-1930 годов и цирковыми афишами; там же помещаются плавательный бассейн с морской водой и горячая ванна, охраняемая находящейся под угрозой вымирания калифорнийской пустынной черепахой. Гараж заменяют два огромных цирковых шатра. В одноэтажное бунгало все время входят и выходят из него собаки и кошки в ассортименте, а еще гусь, ручной воробей, тридцать шесть почтовых голубей и горстка необычных азиатских цыплят с лапками, покрытыми похожими на мех перьями.

— Я все время забываю это заумное словечко философа Хайдеггера, ну то, которое означает, что я есть выражение этого места, — говорит Тед, хотя это место абсолютно не его. Оно принадлежит его кузену Дэну, гениальному механику-самоучке, который в одиночку создал первый в мире бизнес по реставрации каруселей.

— На одной из наших лошадок исполняет стриптиз Дита фон Тиз, — рассказывает Тед. — Еще одну таскала с собой на гастроли Кристина Агилера.

Когда несколько лет назад Дэн переживал тяжелый развод, Тед решил, что кузен больше всего нуждается в его обществе, поэтому он появился у дверей Дэна с женой, дочерью и бродячим зверинцем и больше уже не уходил.

— Дэн целыми днями сражается с большими, холодными, классными механическими штучками и появляется со смазкой, стекающей с его пальцев, как кровь с лап хищной птицы, — не унимается Тед. — Вот почему мы незаменимы. Он стал бы социопатом, если бы у него не было под рукой меня, чтобы было с кем поспорить.

Тед принес пользу, организовав маленький оперативный склад дешевых украшений для каруселей, которые он перевез от какого-то малого в одну из запасных спален Дэна. Это не приносило большого дохода, но у Теда оставалась уйма времени на то, чтобы готовиться к гонкам на своем велосипеде викторианских времен и обучаться «смежным специальностям», катая жену и дочь на манер рикши. У Кабальо сложилось совершенно неправильное представление о якобы богатстве Теда главным образом потому, что в электронных письмах Теда, как правило, было полно прожектов, более подходящих инвестору компании Microsoft на заре ее создания. Пока все мы, прочие, приценивались к полетам эконом-классом в Эль-Пасо, Тед, к примеру, наводил справки о взлетно-посадочных полосах для частного самолета для полетов над малонаселенной местностью, в частности над районами Мексики. Не то чтобы у Теда был самолет, у него и машина-то еле-еле была. Он везде разъезжает на шипящем «жуке» фирмы Volkswagen 1966 года выпуска, настолько дышащем на ладан, что он не может отъезжать на нем более-менее далеко. Но Теда это не напрягает: ведь, по сути, это все часть главного плана.

— Таким образом, мне никогда не приходится ездить очень уж далеко, — объясняет он. — Я нищий по собственному выбору, а нищему пожар не страшен.