Рожденный для войны (СИ)

По идее, несколько трёхэтажных зданий — корпуса увиты плющом, а каменные стены чуть ли не мхом покрылись — должны были вызывать трепет. Всё-таки столько лет здесь учился. Но вот эту часть воспоминаний тела Михаил так и не смог окончательно считать своими, так — знания реалий в нагрузку. И потому местная имитация старины никакого отклика в душе не вызывала. Особенно если приглядеться профессиональным взглядом бывшего инженера по внутренним системам зданий, который своими руками в том числе прокладывал немало коммуникаций при работах в действительно очень старых домах. Здесь же точно была лишь подделка под старину. Хотя надо признать — очень хорошая.

Кабинет директора выглядел впечатляюще. Стены отделаны панелями из карельской берёзы, на полу — толстый ковёр с затейливым узором. В промежутках между окнами висели картины в массивных золочёных рамах, вдоль сплошных стен стояли книжные шкафы, забитые папками, бумагами и книгами. За рабочим столом обнаружился и директор, полный, солидный мужчина; уже седой, но с окладистой чёрной бородой, с большими, добрыми глазами. Когда он встал из-за стола и шагнул навстречу, Михаил машинально отметил солидную, импонирующую директорскую осанку, которую ему до сих пор случалось наблюдать только у киношных генералов.

— Здравствуй…те, Михаил… Юрьевич, — пару раз запнувшись, поприветствовал директор.

— Здравствуйте, Игнат Карлович. Я прошу прощения, но даже с учётом моего нынешнего… статуса. Какой я для вас Юрьевич? По крайней мере, сейчас и без посторонних, — извиняющимся тоном сказал Михаил.

Они обменялись рукопожатиями, затем директор приглашающе жестом показал, в какое кресло возле стола присаживаться, а сам вернулся на своё место.

— А ты повзрослел, Миша. За полтора месяца буквально другой человек. Соболезную. Но надо жить дальше.

— Да. Надо жить дальше. Я потому и приехал к вам…

— Не продолжай, я всё понимаю. Я ждал тебя раньше, но слышал, что ты сейчас занимаешься делами рода. Все бумаги я уже подготовил, условия обучения тебя и сестёр не изменятся. Надо будет только всё переоформить на новую фамилию и род.

— Спасибо.

— И я ещё подумаю, как нам скорректировать твои уроки и может быть что-то перевести на индивидуальные занятия и сдать экстерном. Я понимаю, что помимо сдачи на аттестат тебе придётся ещё и дальше заниматься делами рода. И Ане, я так понимаю тоже? Хороший выбор. Она очень талантливая девушка, разве что ветер в голове… был.

— Спасибо вам огромное.

В этот момент раздался стук в дверь и голос секретарши:

— Игнат Карлович, к вам и к господину Тёмникову представитель Геральдической палаты. Разрешите впустить?

— Впускайте, — директор и Михаил переглянулись.

Посетитель в парадном мундире чиновника Геральдической палаты был с виду очень благообразен, высок, плотен, с начинавшей уже сильно седеть окладистой бородой и солидных размеров брюшком. Если бы не его физиономия, на которой нос ярко-красного цвета резко выделялся от остального цвета лица, его можно было назвать вполне симпатичным мужчиной.

— Господин директор Первой Старомосковской гимназии. Ваш кабинет является официально разрешённым местом для работы представителей Департаментов и Палат правительства Его императорского Величества Иоанна Седьмого. Потому от имени и как голос Геральдической палаты прошу разрешить передать при вас как при свидетеле официальное представление от рода Воронцовых главе рода Тёмниковых.

— Разрешаю, — директор и Михаил снова переглянулись.

— Род Воронцовых официально предлагает следующее. Между родами Воронцовых и Тёмниковых нет никаких обид и взаимных претензий. Если же на сегодняшний день и были какие-либо взаимные обиды, вольные или невольные, кровные и не кровные, да будут они отныне преданы забвению. Пусть отношения между нашими семьями начнутся с чистого листа. Готовы ли вы признать предложение или дать иной ответ немедленно?

— Готов. Я, как глава рода Тёмниковых от имени рода принимаю доброе отношение и предложение со стороны рода Воронцовых в полном объёме. Между родами Воронцовых и Тёмниковых нет никаких обид и взаимных претензий. Если же на сегодняшний день и были какие-либо взаимные обиды, вольные или невольные, кровные и не кровные, да будут они отныне преданы забвению. Пусть отношения между нашими семьями начнутся с чистого листа.

Дальше чиновник подал свиток, на котором уже горела подпись Воронцовых и печать. Михаил расписался и приложил свою клановую печать.

— Принято и услышано, — сказал чиновник.

— Услышано и засвидетельствовано, — подтвердил директор.

Едва представитель Геральдической палаты покинул кабинет, Михаил обмяк в кресле. В глазах потемнело. Как сквозь вату доносился тревожный голос директора. Это было неважно. Они всё-таки выиграли. Они будут жить!

Глава 14 Воронцовы