Рожденный убивать

— Э, а ты чего тут стоишь, елы-палы? Это… как его… частная собв… собсен… частная эта… Короче, мой дом, понял? А ну ин-нах отсюда!

Аксенов выругался сквозь зубы. Сидякин посмотрел в их сторону, услышав голос мужика. Надо было что-то предпринимать. Чуть опустив стекло, Аксенов тихо рыкнул на мужика:

— Зашел назад и не отсвечивай.

Аксенов старался говорить как можно более внушительно, а у него это хорошо получалось — пасовали даже крепкие ребята. Мужик крепким не был. Зато был пьяным под завязку. Рыгнув, он вперил в Аксенова мутный взгляд и принялся громко возмущаться:

— Че ты сказал? Ты это мне? А ну иди сюда! А ну… это, как его… иди сюда!

В это время в машине прохрипела рация. Мужик ойкнул и изумленно, во весь голос, протянул:

— Так вы менты? Так и надо было сразу, елы-палы! А то хамят, мля…!

Его услышал не только Сидякин, но и водитель «пежо». Потому что двигатель машины взвыл, а сама она в мгновение ока сорвалась с места и помчалась прочь, поднимая облако пыли. Сидякин со всех ног метнулся к воротам дома.

— Твою мать! — заорал Фокин. — Мужик, че ж ты за гнида тупая такая, а?!

Аксенов дал по газам. Черный джип сорвался с места и понесся к дому Сидякина. Сидякин бежал что есть сил, но тягаться с мощным внедорожником мясник не мог: когда Сидякин только успел скрыться за воротами, «пежо» уже подлетел к воротам, и опера выскочили из машины и бросились за ним.

— Стой! Полиция! Лапы в гору!

Сидякин бежал к двери дома, когда они ворвались во двор. Чувствуя, что попался, Сидякин отскочил в сторону и резким движением запустил сверток вверх. Кувыркаясь в воздухе, тот сделал большую дугу — и скрылся за соседским забором. Сам Аксенов немедленно вскинул руки вверх и закричал:

— Я не сопротивляюсь! Хорошо? Я не сопротивляюсь!

Аксенов и Фокин повалили его на землю. Фокин заломил Сидякину руку — так сильно, что тот завыл от боли. Аксенов, оттряхивая колени, тоскливо посмотрел на забор, за который нырнул сверток.

— А вот теперь надо вызывать местных.

— Это просто трава. Растение блин.

— Фига се, — язвительно парировал Фокин. — А мы и не знали. Дэн, прикинь.

— Нет, я серьезно. Я же купил не на продажу, а для личного пользования. Это употребление. Ну и плюс это не тяжелый наркотик какой-то. Траву куча стран уже легализовали, а у нас все еще этот совок…

Аксенов невольно ухмыльнулся.

— Сидякин, вот посмотри на меня. Я в ментуре десять лет. Как по-твоему, сколько раз за эти годы я слышал такие вот базары? Про траву, про личное пользование?

— Наркотическая задачка тебе, — буркнул Фокин.

Сидякин вздохнул. Посмотрел на свои руки, скованные наручниками.

— Ясно все… Послушайте, ну может, мы как-то договоримся?

— Например?

— У меня… ну не знаю… деньги есть, — увидев взгляд Аксенова, Сидякин поспешно продолжил: — Или я могу сдать вам своего поставщика. Хотите взять его с наркотой на кармане?

— А, так значит теперь уже это не просто трава, а наркота? — раздраженно процедил Фокин. Аксенов чуть склонился над столом, приближаясь к Сидякину и глядя ему в глаза.

— Мы не из отдела наркотиков, чувак. Нам на твоего барыгу и на его наркоту плевать.

— Ну а… что вам тогда надо? — изумился Сидякин. — Я ничего не мучу нигде, работаю на рынке, иногда покуриваю, базара нет, но это все…!

— На рынке, значит?

— Мясной павильон. Я мясником там…

И вдруг до Сидякина дошло. Он тревожно посмотрел на Аксенова, на стоящего у стены Фокина.

— Погодите. Вы… поэтому? Вам Сиплый нужен?

— Быстро соображаешь.

— Не-не, не, — занервничал Сидякин. — Я в такие игры не играю.

— Наколки у тебя на руках говорят о другом, чувак.

— Я завязал, ясно? Во время второй отсидки я гепатит подхватил. Ну и плюс было время подумать. Я этим больше не занимаюсь. Я просто работаю и просто живу.

— Что ты мне тут паришь? — взорвался Фокин. — Какие у вас дела с Сиплым? Думаешь, мы ничего не знаем? Думаешь, мы лохи? Мы на лохов похожи, да?!

— Я этого не говорил!

— А что ты говорил? Сидякин, мы все знаем! И про то, как Сиплый тебя в банду подтягивал! И про то, как ты ему даешь телефончик, чтобы корешам своим позвонить, а сам сидишь рядом и слушаешь! — Фокин долбанул по столу кулаком. — Так что хорош тут из себя целку строить! Завязал он!

Аксенов подыграл напарнику.

— Чувак, мы у тебя изъяли травы, чтоб тебя лет на пять засадить. И мы сделаем это, если ты мозги не включишь. Выбирай. Если ты завязал — докажи это. Сдай Сиплого. А если нет — вперед на зону, за наркоту.

Сидякин понимал, что его зажали в угол, но так быстро сдаваться не собирался.

— Вон оно что… Слушайте, я не стукач.

— Это я тоже слышал сто раз, — буркнул Аксенов. — Нет так нет. Тогда вперед по этапу. Совесть твоя будет чиста. Наслаждайся этим, лежа на нарах в душной камере. Времени у тебя будет навалом.

Сидякин горько усмехнулся, выругался себе под нос. Вздохнул. Наблюдая за ним, Аксенов понял — мясник поплыл. И был прав.

— Если я скажу, что знаю, что со мной будет?

— Протокол об изъятии наркоты останется у нас. На всякий случай. Но ходу мы ему не дадим. А ты будешь свободен.

— Пока вам снова что-нибудь не понадобится, да?

— Жизнь тяжелая штука, чувак.

Сидякин снова вздохнул.