Рожденный в СССР. Часть 1

 Пользуясь хорошим настроением начальника Отделения, я решил выпросить у него платиновый тигель и получил желаемое, а в вдобавок ко мне прикрепили еще двух техников. Пока на стажировку по профессии аппаратчик по выращиванию монокристаллов и дендритных лент четвертого разряда. Интересно, в свое время я с третьего перешагнул на четвертый разряд за два года.

 Еще отделу выделили комнату в корпусе Отделении, где стали срочно оборудовать помещение под полировку торцов активных элементов. Туда перевели Валеру и еще одного вновь принятого техника. Валера часто приходил ко мне посоветоваться по работе и я ему всегда помогал. Мне было очень жаль, что он выбрал эту стезю — из него вышел бы классный ростовик. Была у парня чуйка. А потом приехал дедок из Ленинграда — бывший мастер участка ГОИ и работа у них пошла продуктивно. Дедуля вместе с супругой жил в общежитии АН СССР, в 10 минутах ходьбы от института и совсем не перетруждался. Да от него упорного труда и не требовалось. Однако в месяц у него выходило очень прилично и еще его не интересовал материал с которым он работал. Твердость материала интересовала и только.

 Кроме того в корпусе Отделения оборудовали чистую комнату и поставили две установки вакуумного напыления. А всех научных работников, из отобранных комнат, перевели в наш корпус, выделив им приличные помещения. Этим сотрудникам поставили задачу создания установок для исследования генерационных свойств активных монокристаллических материалов. Бывшим исследователям СВЧ колебаний эта работа была близка, да и деваться им было некуда — тематика Отделения резко изменилась. Правда те кто желал продолжать свои исследования и имел для этого возможность — уволились или перешли в лабораторию радиофизики. Вот так был решен вопрос с кадровым наполнением отдела — АМ был крут, когда этого требовали обстоятельства.

 Таким образом жизнь била ключом и хорошо, что не по голове. Тигли мы получили, а вот с керамикой было не важно — она была плохая. Мы ее отбирали, перебирали, протравливали, отжигали… изощрялись, как могли и это была наша самая большая головная боль после никудышных отечественных реактивов. Тем не менее два ростовых эксперимента в неделю мы проводили. Естественно, что на активных фазах роста мне приходилось присутствовать лично, а это — двое суток непрерыва. Но обещание было дано…

 В промежутках между ночными сменами я сдал вступительные экзамены и поступил В МГПИ. Перед этим пришлось сдать экстерном за среднюю школу, но когда в соратниках зав районо, то это не составило большой формальной проблемы, а знания у меня были.

 Перед приемными экзаменами в институт мне пришлось объясняться с председателем приемной комиссии:

 — Объясните мне Найденов, как вы будете преподавать русскую литературу в средней школе? — спросил он.

 — Очень просто… мать перемать…, на языке глухонемых конечно, — очень экспрессивно объяснил я ему жестами.

 — Я так и думал ……, — ответил он мне аналогичным образом и захохотал глядя на мою растерянную физиономию.

 Большой профессионал… и в могучем русском — тоже. Таким образом меня допустили к экзаменам, которые я сдавал исключительно письменно. Это было намного сложнее устной сдачи, но я был хорошо подготовлен Еленой. И уже только на экзаменах я понял — насколько хорошо был подготовлен этими двумя замечательными женщинами. Определенно у Лены был недюжинный талант педагога–методиста, но меня интересовали совсем другие ее качества. Правда без ответа, но я не терял надежды.

 В конце июля я отвозил Новиковых от нас к ним домой и усиленно думал, как мне их отправить на море вместе с Саней. Александр отказался от пионерских лагерей и даже спортивного лагеря. А так все отдохнули бы месячишко, да и я бы на недельку смог вырваться с работы — и отвез бы и привез бы их из Крыма.

 Лена всю поездку промолчала и только когда я занес спящую Танюшу в ее комнату и Анна Павловна стала раздевать девочку, попросила меня подождать ее на улице.

 И у меня — старого хрыча и бандита Колесова, забилось сердце бродяги беспризорника Ваньки Найденова. Вот такая интересная смесь. Я тихонько стоял у машины, прислонившись к дверце и боясь спугнуть нечаянное и так давно ожидаемое. Елена уже вышла из подъезда и направилась к машине, но ей вдруг загородила дорогу тройка парней, появившихся как из под земли. »Нет, ну надо же какие твари и это в такой момент… разорву сук», — яростно билась у меня в голове мысль когда я метнулся к ним… От лежащих негодяев, которых я пинал ногами, меня оторвала Елена. У одного была неестественно вывернута рука и он свернувшись в комочек тихонько скулил. Остальные двое пытались незаметно отползти от меня подальше.

 У меня саднило предплечье левой руки — зацепили таки ножом. Я осторожно обнял Елену и повел ее к машине, где достав аптечку мы с Леной обработали и перевязали рану, оказавшуюся поверхностной.

 Завел машину и мы не сговариваясь поехали в Медведково, Лена ни о чем не спрашивала, только сказала:

 — Я никогда не думала, что ты можешь быть таким страшным и знаешь ты — рычал. Громко и страшно.