Рождественская история, или Записки из полумертвого дома

- Вот я наполовину мусульманин. А еще наполовину католик. Да и сам в православной стране. Всем этим занят, всему надо соответствовать. Вот у вас в православии сколько руководителей? - обращается он к бабке с клюкой, которая только что жаловалась, что мы самая богатая страна, а американцы заставляют нас жить бедно.

- Я не знаю, я же русская, - отвечает та тихо и столь же бессмысленно.

Меня всё же пропустили без очереди. А дальше пил белую густую жидкость, ее же клизмой закачивали мне в желудок с другой стороны. Потом врач долго вертел меня и сказал, что желудок мой имеет каскадную форму, но ничего больше не отметил. Потом меня отвели в специальный туалет, чтоб я освободился от этой белой жидкости, и я сидел на холодном ободке толчка с отломанным сиденьем, тупо глядя в газетные страницы, выданные мне не для чтения. Но все же прочитал что-то из жизни звезд. Что мне с того, какая у них там жизнь! Да почти такая же, только всякими словами и одеждами прикрытая.

А затем я снова очутился в своей палате.

- Да чушь все это, - говорил Юрий Владимирович, - просто бабок все хотят. Каждый ищет, где найти можно. Заплати любому тысячу баксов, он и отстанет.

- Кто такое заработать может?! - охнул Глеб.

- Пожалуй, мне такого не заработать, - сказал я, хотя думал о другом.

- Да брось ты, просто наша лень, - возразил высокомерно мидовец. Работать надо. Вот моя баба вкалывает с восьми до полуночи, так она пять тысяч баксов в месяц получает. Другой же получает пятьдесят баксов, по-нашему полторы тысячи деревянных, в месяц, а на остальные четыре девятьсот пятьдесят долларов бездельничает, получает, так сказать, натурой, ленью. Вот ты, Славка, пока у немцев работал, небось почти не спал.

- Да я с нашей фирмой работал, - хмыкнул Славка. - Спал больше, чем в Москве, а дойче марки шли. Да не в работе дело, а в чем-то еще. Кто-то так устроен, что у него всегда бабки, а кто-то иначе.

- Это у кого какое счастье, кто жизнь понимает, у того все схвачено, задумчиво сказал подросток-наркоман, явно начинающий задумываться, как жить дальше. - У нас сосед по подъезду мясную лавку держит. Сговориться сумел. Сошелся с церковной мафией, тридцать три тысячи баксов отслюнил, получил киоск, в виде часовенки построен, на крыше, правда, не крест, а шар такой. На верхнем этаже иконы, свечки, религиозные всякие там книги, церковную утварь продают, а на первом у соседей колбасный магазин.

- Небось, и в пост торгуют? - позавидовал дедок.

- Конечно, торгуют, иначе прогорели бы. У него жена - еврейка, - пояснил подросток.

- А мне наплевать на бабки! Юрий вот говорит, что я не вкалываю с утра до вечера, потому и баксов нет. А куля я делаю, если не вкалываю? - вдруг махнул рукой Глеб. - Но я своей жизнью доволен. Я вообще везучий. Все на меня падает. Да мимо проходит. Бобину как-то раз сорвало со станка, крутануло в воздухе, но в аккурат на волосок мимо головы пронесло. Ножиком пырнули, когда с девушкой гулял, но я выжил. Я вот после операции думаю с женой в дом отдыха от работы махнуть. Я ведь счастливчик. И неважно, что плохое случается. Я вам о свадьбе своей скажу. Я невесту-то из машины на руки подхватил, шагнул, а начало марта, ледок, я в луже и поскользнулся. - Он захохотал. - Невеста в платьице таком воздушном была и попу свою в луже намочила, у меня же, пока пытался ее удержать, ноги разъехались и брюки по шву распоролись. А свидетелю в этот момент теща с перепугу автомобильной дверцей пальцы на руке раздробила. И ничего. Все проходит. С тех пор жили хорошо. Я из всего выкрутиться умудряюсь.

- Нельзя так говорить! - вдруг почти злобно сказал Славка.

- Это точно, - глядя в потолок, отозвался бесцветным голосом Паша-наркоман. - У нас один так хвастался, а потом перекурил и в окно с одиннадцатого этажа вышел.

Дедок захихикал, да так, что банки на жгутах затряслись и жидкость расплескалась. Он замахал руками и заклекотал:

- Один мудак у нас все хвалился, что проедет в ворота на грузовике на скорости сто километров, и - кулдык-мулдык - столб снес, и рельсом из сарая ему голову снесло, а тоже удачлив был. Хи-хи!

- Расхихикался дедок, - сказала полнотелая Наташка, занося себя в палату. - А я с уколами к вам пришла. Давайте-ка все попами кверху.

Делала она уколы не очень хорошо, больно, хуже Сибиллы, но лучше Кати. Все поеживались, переворачиваясь после укола на спину. Подойдя к Юрию Владимировичу, она вдруг смущенно покраснела и, глядя в сторону, пригласила его в процедурную:

- Вы уже мужчина здоровый, вставать можете. Сейчас я вам здесь сделаю, а уж потом буду делать в процедурной.

- Что делать-то будешь? - игриво-молодцевато спросил Юрка, работая явно на публику.

- А вы какой интересный! Все вам и скажи сразу! - И, не сводя с красавчика дипломата глаз, исчезла за дверью.

- Самая большая удача, - задумчиво произнес Славка, когда Наташка вышла, это баба хорошая. Да, поди ж ты, их одна на миллион!

- А у тебя что, плохая? - спросил юнец.

- Да не, ничего. Но знаю, что бывают лучше.

- А ты сам старайся, - сказал Глеб. - И она тебя есть не будет.