Рождественская утка (сборник)

– Теперь все будет по-другому, – продолжала она, – жизнь налаживается, милая, мы еще не птицы, но уже и не те, кого можно легко уничтожить!

– Ты, Лара, говоришь о нас двоих, а я пока еще человек, и крылья не у меня растут, – заявила я решительно, но тут же пожалела о своей несдержанности.

– Что ж, начальница, – мягко ответила Лара, чуть помедлив, – звезд на небе много, но время имеет только один вектор, – и поцеловала меня.

Затем Лара перевела взгляд на балконную дверь. Сквозь ее стекло было видно, как на темно-синем небе уже начинали загораться маленькие звездочки.

– Мне пора, летом звезды ждать не любят! – произнесла Лара. – И, пожалуйста, не закрывай дверь на балконе, дождись меня, прошу!

Она нежно, едва касаясь, провела своим указательным пальцем вдоль моего носа, будто изучала его.

– Пока, милая!

Я прильнула к ней и тихо шепнула:

– Я дождусь тебя, возвращайся скорее!

Лара стянула с себя халат и вышла на ночной балкон.

2

В воздухе Лара чувствовала себя превосходно. От сопротивления ветрам ее прекрасное тело быстро уменьшилось до утиных размеров и стало обтекаемым. Умелыми взмахами крыльев она стремительно набирала высоту, что позволяло ей довольно скоро приблизиться к своим любимым звездам. Те уже видели Лару, и она в безмолвном диалоге с ними поведала о своей близкой подруге. Лара просила у звезд помочь подруге и просила совета.

Самая близкая и любимая светло-голубая звезда почему-то молчала, другие тоже умолкли, а иные звезды вовсе отвернулись от Лары, ослабив силу собственного свечения, и медленно стали уходить на другие орбиты.

Лара все поняла, задрожала всем телом и тихо заохала, совершая нелепые взмахи крыльями. Слезы покатились из ее прекрасных сумеречных глаз, застилая зрение. На одно мгновение она не выдержала и сквозь сомкнутый клюв тихо и прерывисто застонала. Это был скорбный стон горькой внутренней боли и в то же время стон осознания полного бессилия изменить ход будущего. Тем не менее, собравшись, Лара нашла в себе силы поблагодарить любимую светло-голубую звезду и поклонилась ей в глубоком книксене. Звезда ответила ей сухим поклоном. В мягких лучах звезды Лара пыталась разглядеть хотя бы какой-нибудь блик надежды или, наконец, сопереживания, но любимая звезда растворилась в молочном, перемешанном с надвигающимися облаками ночном тумане и стала практически невидимой.

Унося на своих крыльях следы ее тающей голубой пыли, Лара думала о своей подруге, о ее спасении. Эти мысли были скорее рефлексивные, чем обдуманные, мысли, скачущие в обход суровой рассудительности, в обход неумолимого хода времени.

Вернувшись, Лара застала подругу спящей на своей кровати. Она не стала ее будить, лишь обратила внимание на видимые внешние изменения Маргарет. На высоком лбу появилось серебристо-серое пятно, переходящее узкой полоской на переносицу, а на затылке обозначился маленький светлый хохолок. Обнаженные спина и бедра Маргарет за непродолжительный период отсутствия Лары приобрели мягкий бархатисто-шоколадный оттенок, отчего кожа красиво отсвечивала в лучах стоящей рядом настольной лампы.

«Неужели она станет “лесной мандаринкой”? – подумала Лара и снова посмотрела на спящую подругу. – Рост у нее небольшой, но энергетикой обладает высокой, – продолжала рассуждать Лара, – недаром начальницей была. И гордая она, одна осанка выдает характер. Да, вероятнее всего, она преобразуется в “лесную мандаринку”».

Лара прекрасно знала, что эти лесные, гнездящиеся в стволах деревьев, маленькие утки – не только самые красивые птицы на свете, но еще и самые преданные супруги. Они даже взлетают одновременно.

«В прежнее состояние, слава Богу, она уже не вернется, – мыслила Лара, – а вот подыскать ей партнера необходимо. Он-то и должен стать ее защитой. Летом на Лесном Озере их будет много, будет и выбор. Пусть только на крыло встанет покрепче».

3

На крыло Лара меня быстро поставила. Гоняла по озеру, раздавая своими широкими синими крыльями хлесткие шлепки по бокам, словно оплеухи. Она совсем не жалела меня, а только покрикивала: «Не лениться, Маргарет!»

Поневоле я стала взлетать над водой, опасаясь ее очередного урока. Учеба Лары пошла мне на пользу, поскольку уже через несколько недель я стала описывать над озером один за другим воздушные круги и даже пируэты. Чувство полета, моего первого полета над землей было восхитительным – поразительная, неземная, неведомая ранее тишина, полная отрешенности от земных ощущений, да легкий шелест теплого летнего ветра в ушах. Вот оно – счастье, думала я и поднималась все выше над кронами деревьев. Здесь воздух был особенно живителен и благоухал от запаха хвои, а небо становилось кристально чистым и легким для полета.