Рождественские детективные истории

Я отстранила от себя подругу и присела перед печью. Раньше мне никогда не приходилось разжигать огонь в печи, но не думаю, чтобы это было сложнее, чем развести костер. Я настрогала тонких щепок с одного из поленьев, сложила их шалашиком и поднесла спичку — огонь занялся быстро, словно только ждал приглашения, по комнате быстро разлилось тепло. Ленка перестала всхлипывать: когда рядом трещит огонь, хочется верить, что жизнь не закончена.

— А мне что делать? — не дожидаясь команды, сдалась она под мои знамена.

— Для начала накинь щеколду, — отдала я команду, — а потом посмотри в буфете что-нибудь на ужин.

За моей спиной звякнула щеколда, Ленка засопела и через пару мгновений радостно воскликнула:

— Здесь сало и пшенка! А макарон почему-то нет. Сало я даже с хлебом не ем, а пшенку без молока варить не умею. И как мы теперь без еды?

Я молча сунула ей в руки небольшое ведерко и отправила за снегом. Пшенка так пшенка. Лучше, чем ничего. Эта печка, как я и надеялась, была предназначена не только для обогрева, поэтому прошло чуть больше часа, и каша сварилась. Странно, но ни наш совместный кулинарный «талант», ни скудость ингредиентов никак не повлияли на конечный результат: каша была не просто вкусной, а просто потрясающе вкусной! Даже Ленка, которая совсем недавно утверждала, что не ест пшенку, без раздумья положила себе вторую порцию.

Сытость и тепло прогнали остатки тревоги; немного помучившись с керосиновой лампой, мы получили теплый и довольно яркий свет, за окошком завывал ветер, а мы были в полной безопасности. Мы сели на пол возле печи и молча смотрели, как трещат березовые поленья.

— Нет, это все-таки несказанная удача, что я вывела нас на этот домик. Страшно представить, что бы мы делали, если бы пурга застала нас в лесу, — гордо констатировала Ленка.

Мне не хотелось с ней спорить. Здесь было так тепло, хорошо, уютно, что совершенно не хотелось что-то доказывать, в чем-то обвинять, зачем-то обижать. Глаза слипались. Интересно, как мы будем спать? Лисичка на лавочку, хвостик под лавочку? Кроватки-то действительно сделаны на малышей. Ладно, как-нибудь перетерпим ночь. Главное, что одеяла теплые, хоть и маленькие. Я потянулась и провозгласила:

— Утро вечера мудренее. Всем спать.

И в этот момент в окошко кто-то громко и уверенно постучал.

* * *

— Не открывай, — взвизгнула Ленка, — не открывай, пожалуйста!

— И не собираюсь, — шикнула я на нее и нащупала «Макаров» у себя на боку.

А еще сомневалась, брать или не стоит! Взяла только для того, чтобы не оставлять в доме — мало ли что. С оружием я чувствовала себя гораздо увереннее.

— Вдруг там медведь, — шептала Ленка, — или йети какой-нибудь.

— Медведи не стучат, — успокоила я ее, — они сразу в дверь ломятся. А йети на женщин не нападает, он их только в свое убежище уносит и заставляет детей от него рожать. Так что жизни твоей ничего не угрожает.

Я уже оценила обстановку: окошко маленькое, даже человек не пролезет (вот ротозейки, надо было занавесить его чем-нибудь: теперь, при свете керосинки, мы здесь — как на ладони). Дверь и крючок довольно крепкие, можно пододвинуть сундук и оборону держать, пока не закончится пшенка. Стук повторился. Я задула керосинку. Теперь мы были почти на равных — небольшой свет в домике давали лишь тлеющие в печи угли. Я осторожно подошла к окну и вгляделась в темноту. Едва различимо перед окном маячили два человеческих силуэта.

— Тетеньки, пустите, — услышала я вполне человеческий голос, — пожалуйста, замерзаем!

* * *

— Так, почему «тетеньки»?

— Чтобы разжалобить, — ответил первый, — если бы я сказал «девушки», это выглядело бы заигрывающе. А какой, к черту, флирт в такой ситуации? А «тетеньки»… В любой женщине живет материнский инстинкт, поэтому, даже если это слово сказано вполне зрелым мужским голосом, она не посмеет отказать.

— И вы были уверены, что мы вас пустим?

— Конечно. Я же сказал волшебное слово. Мама учила, что, если тебе говорят «пожалуйста», отказать никак нельзя.

— Это все Танька, — робко подала голос Лена, — я бы ни за что вас не пустила.

Я действительно долго не раздумывала, прежде чем пустить неожиданных гостей. То, что за окном могут стоять кровавые маньяки, было маловероятно: маньяки в такую погоду дома сидят. Беглые преступники? Извините, у нас не Сибирь. Это «по диким степям Забайкалья» шляются всякие там подозрительные личности с живыми консервами под ручку. В любом случае я могла постоять и за себя, и за подругу. А дать людям замерзнуть в двух шагах от спасения — преступно.

Нарушителями нашего спокойствия оказались двое молодых мужчин в лыжных костюмах. И их, так же как и нас, заманил этот сказочно-прекрасный лес и так же не выпустил вовремя домой.

— Хорошо, что у вас окно не занавешено, — радовался первый, представившийся Костей, — мы только на этот огонек и шли.

— Знаете, — добавил второй, Сережа, — завтра ведь Рождество. Вот бредем мы, понимаем, что влипли, и вдруг — этот огонь. Даже жутковато стало: а вдруг выйдем на поляну к Братьям Месяцам? В такие моменты забываешь о реальности, а спасение ожидаешь, как сказку.