Рождественские детективные истории

Наташка неистово училась. Она понимала, что если кому и удастся спасти сестру и маму, то только ей. Мама к тому времени совсем расклеилась, стала подолгу болеть, пропускать работу. Болела она в сквере на лавочке, потому что дома веселились бывший супруг-садист и его малознакомые друзья. У нее не осталось сил бороться, у мамы.

Не осталось сил ни на что. У нее и желаний никаких не осталось! Единственное, чего ей до сих пор хотелось, – иногда и даже довольно часто она рассказывала об этом Наташке и ее сестре, – это большой белый зонт.

Да и в транспорте его сломают моментально! Наташка, ее сестра и мама живут так, что в метро нужно садиться на конечной станции. Кто не садился в утреннее московское метро на конечной станции, тот никогда не поймет, а кто садился, тот знает, о чем идет речь и без моих объяснений. И куда тут белый зонт?…

Наташка неистово училась в институте востоковедения. Поступить туда невозможно, учиться тоже невозможно, но она поступила и училась – изо всех сил! В таких институтах существует жесткая схема распределения языков и вообще дисциплин. Абитуриент поступает просто в институт, а там уже профессорско-преподавательский состав распределяет, кто какой язык будет учить. Кому-то достаются вожделенные японский и китайский – на специалистов с этими языками, по слухам, всегда есть спрос, кому-то – фарси, маратхи, идиш или фула. Наташке достался азербайджанский.

Мама очень переживала. Пять лет в институте учить язык, чтобы потом делать… Что?… Переводить в Федеральной миграционной службе заявления? Преподавать в школе для иностранных рабочих? Работать в пресс-службе выхинского рынка?

Мама очень переживала, болела на лавочке. Наташка неистово училась.

Институт она окончила с отличием и тут же получила предложение от какого-то крупного международного банка. Филиал в Баку, работать, соответственно, тоже нужно в Баку.

Вариантов не было никаких – оставаться в Москве никак нельзя, папаша почти допился до белой горячки, но все еще не окончательно. Неотложка увозила его, но лишь на время, и это время было самым лучшим в семье. Все отдыхали и блаженствовали на собственной пятиметровой кухне, а не на лавочке в сквере.

Наташку провожали, как когда-то в эмиграцию, – понимая, что вряд ли придется увидеться снова. То есть надежда есть, но она так призрачна, что на нее нечего рассчитывать. Ей дали с собой кипятильник, кастрюльку, небьющийся стакан, теплые носки, заварку, кофе, сушки, сухую колбасу, зимнее белье, термос и газовый баллончик для самообороны.

Был бы пистолет или автомат – тоже положили бы!

Так что в Баку она прибыла во всеоружии.

Просторный и прекрасный белый город, полный солнца и прозрачного света, стекающего с гор, поверг ее в шок и оцепенение. В аэропорт за ней пришла машина с флагом РФ – из посольства.

– Ай, что такая грустная? – сказал ей пожилой шофер-азербайджанец. – Ты же в Баку, лучшем городе на земле! Возвеселись!

Наташка не то что «возвеселиться» – выйти из комы никак не могла! Из высоких окон ее апартаментов были видны узорчатый шпиль минарета, гранатовые деревья в саду и желтая стена Старого города. Работала она в стеклянном небоскребе, обращенном к морю. По морю ходили большие важные корабли.

Здесь все было как-то по-другому, не так, как виделось из Москвы, здесь было просторно, чисто и по-южному беззаботно. Восточные мужчины оказались сдержанными и деликатными, женщины – приветливыми и заботливыми.

Но это было только начало.

Примерно через год за ней стал ухаживать местный бизнесмен средней руки. Он как-то зашел к приятелю, Наташкиному начальнику, увидел Наташку и пригласил ее на концерт в филармонию. Она отказалась, конечно. Он зашел через неделю с сестрой Лейлой, веселой, лукавой и очень хорошенькой, и они вдвоем пригласили Наташку на праздник журнала «Баку». Наташка согласилась и пошла. Праздник проходил в Старом городе, в саду, где журчал арык и росли старые карагачи, и официант Ганифа угощал Наташку чаем с чабрецом, который собственноручно собирает в горах его бабушка, и вареньем из белой черешни.

После праздника кавалер и его сестра проводили Наташку до ее апартаментов, и всем троим было очень весело, и брат с сестрой рассказывали про свою бабушку, которая страсть как любит играть в карты и приучила детей, и до сих пор бабушка с внуками играют по секрету от родителей, университетских преподавателей, которые такого глупого развлечения не одобряют.

Примерно на третьем свидании Наташка поняла, что все пропало. Она влюбится в этого парня – или уже влюбилась! – и никакие ее прежние мучения с папашей-садистом, с вечно болеющей мамой, с пропадающей младшей сестрой не сравнятся с этими будущими, предстоящими мучениями!

Он никогда на ней не женится – это очевидно. Они из разных культур, разных миров. Они разной веры, в конце концов! Она никогда не переедет в Баку навсегда, потому что не бросит маму в малогабаритной квартире общего пользования на окраине Москвы. Она и поехала только для того, чтобы заработать денег и наконец-то всех спасти!