Рождественские повести

- Вот это, помнится, все мы особенно любили, - тупо и растерянно промолвил он. - Бывало, дети заспорят о чем-нибудь, даже потасовка случится, а прочитаешь им эту историю - и они растрогаются до слез и сразу помирятся, будто от сказки про то, как малыши заблудились в лесу и малиновка укрыла их листьями. "Прискорбный случай крайней нищеты. Вчера мужчина небольшого роста с младенцем на руках, в сопровождении шести детей в возрасте от двух до десяти лет, одетых в лохмотья и, по-видимому, изголодавшихся, предстал перед почтенным мировым судьей и сделал следующее заявление..." Уф! Ничего не понимаю, - прервав чтение, воскликнул мистер Тетерби. - Просто непостижимо, мы-то тут при чем?

- До чего же он стар и жалок, - говорила себе между тем миссис Тетерби, наблюдая за мужем. - В жизни не видала, чтоб человек так переменился. О, господи, господи, принести такую жертву!

- Какую еще жертву? - брюзгливо осведомился муж.

Миссис Тетерби покачала головой и, ни слова не отвечая, стала так яростно трясти люльку, что младенца подбрасывало, точно щепку в бурном море.

- Может, ты хочешь сказать, милая моя, что это ты принесла жертву, выйдя за меня замуж? - начал супруг.

- Вот именно! - отрезала супруга.

- Тогда вот что я тебе скажу, - продолжал он так же угрюмо и сердито, как и она. - В брак-то ведь вступают двое, и если кто принес жертву, так это я. И очень жалею, что жертва была принята.

- Я тоже жалею, что ее приняла, Тетерби, от души жалею, можешь не сомневаться. Уж, верно, ты жалеешь об этом не больше, чем я.

- Понять не могу, что я в ней нашел, - пробормотал Тетерби. - Уж, во всяком случае, если в ней что и было хорошего, так теперь ничего не осталось. Я и вчера про это думал, когда после ужина сидел у огня. До чего толста, и стареет, куда ей до других женщин!

- Собой он нехорош, - бормотала меж тем миссис Тетерби. - Виду никакого, маленький, и горбится, и плешь у него...

- Уж конечно я был не в своем уме, когда женился на ней, - ворчал мистер Тетерби.

- Уж конечно помраченье на меня нашло. Иначе понять нельзя, как это я за него вышла, - раздумывала вслух миссис Тетерби.

В таком настроении они сели завтракать. Юные Тетерби не привыкли рассматривать эту трапезу как занятие, требующее неподвижности, а превращали ее в танец или пляску, скорее даже в какой-то языческий обряд, во время которого они издавали воинственные клики и потрясали в воздухе кусками хлеба с маслом; при этом обязательны были также сложные передвижения из дому на улицу и обратно и прыжки с крыльца и на крыльцо. Но сейчас между детьми вспыхнула ссора из-за стоявшего на столе кувшина с разбавленным молоком, из которого они пили все по очереди, и страсти до того разгорелись, что это прискорбное зрелище заставило бы перевернуться в гробу достопочтенного доктора Уотса *. Лишь когда мистер Тетерби выпроводил всю ораву на улицу, настала минута тишины; но тотчас обнаружилось, что Джонни крадучись вернулся обратно, припал к кувшину и пьет, давясь от жадности, неприлично спеша, задыхаясь и издавая странные звуки, подобающие разве что чревовещателю.

- Сведут они меня в могилу, эти дети, - заметила миссис Тетерби, изгнав преступника. - Да уж скорей бы, что ли.

- Беднякам вообще не следует иметь детей, - откликнулся мистер Тетерби. - Радости от них никакой.

В эту минуту он подносил к губам чашку, которую сердито пододвинула к нему жена; миссис Тетерби тоже готовилась отпить из своей чашки; и вдруг оба они так и застыли, точно завороженные.

- Мама! Папа! - крикнул, вбегая в комнату, Джонни. - К нам миссис Уильям идет!

И если когда-либо с сотворения мира был на свете мальчик, который заботливее старой опытной няньки вынул бы младенца из колыбели и, нежнейшим образом баюкая и тетешкая его, весело отправился бы с ним гулять, то мальчиком этим был Джонни, а младенцем - Молох.

Мистер Тетерби отставил чашку; миссис Тетерби отставила чашку. Мистер Тетерби потер лоб, и миссис Тетерби потерла лоб. Лицо мистера Тетерби стало смягчаться и светлеть; и лицо миссис Тетерби стало смягчаться и светлеть.

- Господи помилуй, - сказал про себя мистер Тетерби, - с чего это я озлился? Что такое стряслось?

- Как я могла опять злиться и кричать на него после всего, что я говорила и чувствовала вчера вечером! - всхлипнула миссис Тетерби, утирая глаза краем фартука.

- Не чудовище ли я? - сказал мистер Тетерби. - Неужто у меня нет сердца? София! Женушка моя маленькая!

- Дольф, милый!

- Я... со мной что-то такое сделалось, Софи, что и подумать тошно, признался муж.

- А со мной-то, Дольф! Я была еще хуже! - в отчаянии воскликнула жена.

- Не убивайся так, моя Софи. Никогда я себе этого не прощу. Ведь я чуть не разбил твое сердце.

- Нет, Дольф, нет. Это я, я во всем виновата!

- Не говори так, мой маленькая женушка. Ты такая великодушная, от этого совесть мучает меня еще сильнее. София, милая, ты не представляешь себе, какие у меня были мысли. Конечно, вел я себя отвратительно, но знала бы ты, что у меня было на уме!

- Ох, не думай про это, Дольф, милый, не надо! - вскричала жена.