Рождественские повести

Прелестная маленькая слушательница (она действительно была прелестная и молоденькая, хоть и похожая на пышку, но это, на мой вкус, не беда), прелестная маленькая слушательница зажгла свечку, бросила взгляд на косца, успевшего скосить целую копну минут на верхушке часов, и стала смотреть в окно, но ничего не увидела в темноте, кроме своего личика, отраженного в стекле. Впрочем, по-моему (да и по-вашему, будь вы на моем месте), сколько бы она ни смотрела, она не увидела бы ничего более приятного. Когда она вернулась и села на прежнее место, сверчок и чайник все еще продолжали петь, неистово состязаясь друг с другом. У чайника, по-видимому, была одна слабость: он ни за что не желал признать себя побежденным.

Оба они были взволнованы, как на гонках. Стрек, сгрек, стрек! - Сверчок вырвался на целую милю вперед. Гу, гу, гу-у-у-у! - Отставший чайник гудит вдали, как большой волчок. Стрек, стрек, стрек! - Сверчок завернул за угол. Гу, гу, гу-у-у! - Чайник гонится за ним по пятам, он и не думает сдаваться. Стрек, стрек, стрек! - Сверчок бодр, как никогда. Гу, гу, гу-у-у! - Чайник медлителен, но упорен. Стрек! стрек, стрек! - Сверчок вот-вот обгонит его. Гу, гу, гу-у-у! - Чайника не обгонишь.

Наконец они совсем запутались в суматохе и суете состязания, и понадобилась бы голова более ясная, чем моя или ваша, чтобы разобрать, чайник ли это стрекотал, а сверчок гудел, или стрекотал сверчок, а гудел чайник, или они оба вместе стрекотали и гудели. Но в одном усомниться нельзя: и чайник и сверчок как бы слили воедино каким-то лишь им известным способом свои уютные домашние песенки и оба вместе послали их вдаль на луче свечи, проникавшем через окно на дорогу. И свет этот упал на человека, который в то время направлялся к нему в темноте, и буквально во мгновение ока объяснил ему все, воскликнув: "Добро пожаловать домой, старина! Добро пожаловать домой, дружок!"

Добившись этого, чайник изнемог и сложил оружие - он вскипел, проливая воду через край, и его сняли с огня. Миссис Пирибингл побежала к дверям, и тут поднялась немыслимая суматоха: застучали колеса повозки, раздался топот копыт, послышался мужской голос, взволнованный пес заметался взад и вперед, и откуда-то таинственным образом появился младенец.

Откуда он взялся, когда успела миссис Пирибингл его подхватить, я не знаю. Но - так или иначе, а на руках у миссис Пирибингл был младенец, и она смотрела на него с немалой гордостью, когда ее нежно вел к очагу крепкий человек гораздо старше ее и гораздо выше ростом - настолько выше, что ему пришлось нагнуться, чтобы ее поцеловать. Но она стоила такого труда. Любой верзила, будь он даже шести футов и шести дюймов ростом и вдобавок страдай прострелом, охотно бы нагнулся.

- Боже мой! - воскликнула миссис Пирибингл. - Джон! В каком ты виде! Ну и погодка!

Нельзя отрицать - погода худо обошлась с Джоном. Густой иней опушил его ресницы, превратив их в ледяные сосульки, и огонь, отражаясь в каплях влаги, зажег маленькие радуги в его бакенбардах.

- Видишь ли, Крошка, - не сразу отозвался Джон, разматывая свой шарф и грея руки перед огнем, - погода стоит не... не совсем летняя. Значит, удивляться нечему.

- Пожалуйста, Джон, не называй меня Крошкой. Мне это не нравится, сказала миссис Пирибингл, надувая губки; однако по всему было видно, что это прозвище ей нравится, и даже очень.

- А кто же ты, как не Крошка? - возразил Джон, с улыбкой глядя на нее сверху вниз и легонько, насколько это было возможно для его могучей руки, обнимая жену за талию. - Ты крошка и, - тут он взглянул на младенца, - ты крошка и держишь... нет, не скажу, все равно ничего не выйдет... - но я чуть было не сострил. Прямо-таки совсем собрался сострить!

По его словам, он частенько собирался сказать что-нибудь очень умное, этот неповоротливый, медлительный честный Джон, этот Джон, такой тяжеловесный, но одаренный таким легким характером; такой грубый с виду и такой мягкий в душе; такой, казалось бы, непонятливый, а на самом деле такой чуткий; такой флегматичный, но зато такой добрый! О Мать Природа! Когда ты одариваешь своих детей той истинной поэзией сердца, какая таилась в груди этого бедного возчика, - кстати сказать, Джон был простым возчиком, - мы миримся с тем, что они говорят на прозаические темы и ведут прозаическую жизнь, и благословляем тебя за общение с ними!