Рождественские расследования

Панама была точь-в-точь из его невеселого детства, полного суетливого желания матери наладить личную жизнь, а заодно и жизнь своих детей. И пока она суетилась и подыскивала для них всех варианты, ее молодость уходила. Они – ее дети – были вынуждены жить со старой сварливой бабкой. Именно она заставляла их носить странные вещи. Цветные хлопковые панамы, гольфы до колена, широкие некрасивые длинные шорты из грубой ткани. И если сестра еще как-то мирилась с этими туалетами, он был категорически против. Гольфы снимал сразу, как выходил на улицу. Шорты подворачивал и исписывал фломастером. Панамы…

Панамы служили гнездом любым живущим во дворе птицам. Он регулярно устраивал пернатым жилища в этих хлопчатобумажных головных уборах ярких веселых расцветок.

Что следует заметить: птицам эти панамы тоже не нравились. Они редко в них приживались. А бабка свирепела, увидав на ветках свои творения – панамы она шила сама.

Сейчас, наблюдая передвижение острого верха почти точно такой же панамы за живой изгородью, он испытал странное чувство. Неуютное, прохладное, как сквозняк. Не умри бабка много лет назад, он бы подумал, что это она крадется за кустами, чтобы подсмотреть, подслушать, о чем он со своей новой девушкой разговаривает, чем занимается.

Бабки не было давно. Матери тоже. Сестра вполне удачно вышла замуж, нарожала детей – троих. Переехала из Москвы на малую родину мужа – куда-то под Тверь. И живет, по ее разумению, припеваючи.

Если честно, он таких песен в своей жизни не хотел. Чтобы пахать день за днем на дядю. Считать копейки до зарплаты. Слушать нытье подрастающих отпрысков. Удовлетворять потребности амбициозного супруга.

Ему хватило трех дней у них в гостях, чтобы понять: он так жить не станет.

– А как ты хочешь жить, Кирилл? – нежно улыбалась ему сестрица.

Она, к слову, его очень любила. И он ее тоже. Сам себе обещал: если ему суждено будет разбогатеть, то он завалит ее деньгами. Не оставит.

– Я хочу жить обеспеченно, – не раздумывая, отвечал он. – Для этого у меня есть все!

– И что же? – В ее нежную улыбку закрадывалось сомнение.

– Молодость, азарт, мозги, талант, желание, – начинал он перечислять.

– Считаешь, что этого достаточно? – Сомнение полностью вытесняло нежность из ее улыбки, да еще и разбавлялось тревогой.

– Считаю, что у всего этого есть шанс, дорогая Натали!

С того разговора прошло пять лет. Он не то чтобы баснословно разбогател, но кое-чего добился.

Запустил сразу несколько стартапов, очень удачно их продав. Поднял прилично денег. Сезон поиграл на бирже. Удвоил капитал. И только потом создал свою фирму, которая сейчас процветала и в будущем обещала сделать его весьма состоятельным бизнесменом.

Конечно, до того, чтобы взвалить на себя семейные проблемы сестры, было еще очень далеко. Но он честно пытался ей помочь. Зазывал вернуться в столицу. Квартира их бабки – довольно просторная и в хорошем районе – давно сдавалась. Натали могла бы, выселив квартирантов, сама занять ее. С ремонтом он бы ей помог.

– Да ты что, Кирюша?! – ужасалась она. – Какая столица? У меня здесь дом – настоящий сруб из дерева, цветочки, ягодки. Я не могу в бетоне жить.

Тогда он предложил вахтово работать у него ее мужу. Но тот не согласился оставить семью ради денег.

– Пацаны дурить начнут. Подростковый возраст самый-самый опасный. Глаз да глаз за ними. Вот окончат школу, поступят куда-нибудь, тогда уж…

Старший поступил в университет год назад. У себя, на родине. И Кирилл подозревал, что и двое других там же останутся.

– Ну, хоть в гости приезжайте, – ныл он без конца. – У меня дом в Подмосковье. Бассейн…

Они хохотали над ним, уверяя, что ни один бассейн не сравнится с озером, которое видно из окон их дома. И тоже активно зазывали его в гости.

Десять дней назад сестра позвонила и почти в ультимативной форме потребовала у него приехать.

– Рождество на носу, Кирюша! Мы так редко видимся. Это очень хороший повод…

– Прости, Натали, я улетаю, – признался он. – Рождество буду встречать возле океана, в плавках.

– Безбожник, – обругала она его беззлобно. – Что за Рождество в пальмах? Оно должно быть со скрипом снега, с пирогами, баней, службой в храме! Ну какой океан, Кирюша?

Но он не мог отыграть назад. Путевки были куплены. Девушка, с которой у него завязались весьма неплохие отношения, покупала купальники и кремы от яркого солнца. На фирме он объявил каникулы. И…

И улетел. Уже три дня сидит в шезлонге, таращится на океан, отвечает невпопад своей девушке, задающей слишком много ненужных, пустых вопросов, и с раздражающим самого себя азартом наблюдает за старой бабкой.

Почему она за ними подсматривает? От скуки? Или еще по какой причине?

Что он о ней знал? Вернее, к какому выводу пришел, наблюдая за ней в ответ?

Она одинокая – раз. Живет в коттедже по соседству не неделю и не две. Давно живет. Об этом свидетельствовал тот факт, что она уже неплохо говорит на местном языке, общаясь с приходящей к ней ежедневно женщиной.