Рождественские расследования

Дом Ковалевых был ярко освещен, они даже елку зажгли, несмотря на похищение главы семейства, – впрочем, этим наверняка занималась прислуга, хозяйке было не до того. Лариса Ковалева, в розовом шелковом кимоно, сидела в гостиной в компании Арсения, который жадно пил из кружки горячий чай, кутался в плед и дрожал не то от холода, не то от страха. Когда мы вошли, Лариса поднялась, встал и Арсений. Я растерянно заморгал: и это скандалист, которого выволакивала из дома охрана? Мачеха Арсения не могла похвастать высоким ростом, но ей он даже до уха не доставал. Когда парень вскочил, с него слетел плед, и я мог констатировать, что в свои двадцать с небольшим телосложением Арсений напоминает тринадцатилетнего подростка. Представить, что этого дохляка с трудом выволакивают из дома дюжие охранники, я никак не мог. Агата тоже внимательно смотрела на Арсения и, видимо, думала о том же самом, – я просто слышал, как вращаются в ее голове шестеренки. Литухин довольно скалился у дверей. Я скорчил ему рожу, и его улыбка тут же растаяла. Кашлянув, он незаметно смылся.

– Следователь Лебедева, – сухо представилась Агата и уселась за стол. – Арсений Алексеевич, если не ошибаюсь?

Блондинистый дохляк торопливо закивал. Мачеха уселась рядом и погладила его по плечу.

– Арсений Алексеевич, расскажите, что произошло? Как вы оказались в багажнике машины вашего отца?

– Если честно, я вообще ничего не понимаю, – всхлипнул Арсений и затряс нижней губой, слишком большой для такого худого лица. – Вчера я поехал к отцу. У самого поселка меня прижал к обочине внедорожник. Из него выскочили два мужика в масках и с пистолетами, велели выйти. А когда я вышел, надели наручники, запихали в багажник и увезли.

– А потом?

– Потом привезли в какой-то дом, там холодно было и сыро. Я очень замерз. Они меня развязывали всего пару раз, в туалет. Я пытался сам выбраться, но со скованными руками не сильно получилось. Глаза мне тоже завязали каким-то шарфом, я один раз его сумел снять, чтоб оглядеться, так один потом мне так в живот двинул, что сразу расхотелось. Жрать не давали и не разговаривали. А сегодня снова выволокли из дома, отвезли в лес и уже там бросили в багажник тачки. Я чуть не сдох от голода и холода, поорал немного, но никто не откликнулся.

Он жадно отхлебнул из своей кружки. Лариса погладила его по голове. Я нахмурился: не похоже, что у них конфликт.

– Этот дом, где вас держали, – спросила Агата, – был очень далеко отсюда? Что вы вообще можете сказать о нем?

Арсений задумался, а я торопливо бросил взгляд на его холеные руки. Похоже, парень говорил правду, или хотя бы ее часть, – на запястьях отчетливо виднелись синеватые следы от наручников. Такие не получишь, надев их для бутафории.

– Дом старый, – не задумываясь, сказал Арсений. – Печку они топили точно, но до меня тепло не особо доходило, батарей в доме нет. Обои все клочьями слезали. Не знаю, что за окном, я выглянул, но было темно, деревья и снег. Ничего больше не увидел. Но вроде бы не очень далеко отсюда. И телефон забрали…

– Литухин! – позвал я. – Быстренько телефончик пробей, может, местонахождение узнаем!.. Арсений, скажите, а в каких вы отношениях с отцом?

– Да обычных, – осторожно ответил он. – А что?

– Нам поступила информация, что несколько дней назад вы серьезно поругались, вас даже охрана вывела из поселка.

– Меня? – удивился Арсений. – Охрана?

– Что за бред? – возмущенно воскликнула Лариса. – Арсюша – прекрасный сын, они с Лешей никогда не ругаются. Да и кто бы его вывел? Зачем нам для семейных разборок охрана?

Выглядели Ковалевы ошарашенными. Я же почувствовал себя идиотом.

– Литухин! Вернись! – крикнул я и торопливо добавил: —Два дня назад вас видели у ворот поселка. Вы остановились у шлагбаума, но внутрь заезжать не стали.

– Что за идиотство? Два дня назад меня там не было, а вчера эти громилы поймали у базы отдыха, – обиженно выпятил губу Арсений. – Это километра три отсюда. Я до шлагбаума даже не доехал.

– И отец вас в черные списки посетителей не вносил?

– Господи, да нет, конечно! Зачем?

– Литухин! – заорал я.

Из коридора донесся грохот и торопливые шаги, словно к нам несся в меру упитанный слон. Литухин, покрасневший от быстрого бега, в шапке набекрень, ворвался в гостиную с рукой на табельном. Но увидев, что опасность никому не грозит, остановился.

– А ну, пулей сюда этого дедулю с охраны, Залуцкого! – приказал я. – И не перепутай!

– Да когда я что путал? – возмутился Литухин и убежал.

От топота стены особняка затряслись, даже хрусталь в люстрах жалобно звякнул. Ковалева встрепенулась и поглядела на меня.

– А вам это Залуцкий рассказал? – прищурилась она.

– У него есть причина говорить неправду?

Лариса вздохнула, помялась и неохотно сказала: