Рождественский кинжал

– Значит, эта капля давно капнула. Мне не нравится эта пьеса, мне не нравится ее автор, я не люблю, когда мне читают.

– Дети, дети! – кудахтал Джозеф. – Опомнитесь! Канун Рождества!..

– Теперь тошнит меня. – Стивен сполз с дивана и лениво направился к двери. – Расскажите мне потом, чем кончилась эта битва титанов. Я ставлю шесть к четырем за дядю Ната.

– Ну, знаешь, Стивен, – хихикнула Валерия. – Ты просто невозможен!

Неудачная реплика Валерии напомнила Натаниелю о её существовании. С ненавистью взглянув на глупую красотку, охмурившую его единственного племянника, он дал волю своим чувствам, рявкнув на Стивена:

– Ты не лучше своей сестры! Два сапога пара! У тебя плохой вкус, слышишь? Вы приехали в Лек-схэм в последний раз! Можешь запихнуть это в свою трубку и раскурить!

– Ну-ну! – Посмеиваясь про себя этому замысловатому пожеланию, Стивен вышел из комнаты, потревожив при этом Старри, который, держа поднос с коктейлями, подслушивал под дверью и был поглощен бушующей за ней ссорой.

– Прошу прощения, сэр. Я как раз хотел войти. – Дворецкий смерил Стивена уничтожающим взглядом.

– Надеюсь, вам будет чем развлечь прислугу на кухне? – любезно поинтересовался тот.

– Я никогда не сплетничаю, сэр, это ниже моего достоинства, – напыщенно ответствовал Старри и, держа перед собой поднос, вплыл в комнату. Паула, которая обращалась к дяде со страстным монологом, оборвала его на полуслове и бросилась вон. Джозеф уговорил Валерию, Мод и Мотисфонта подняться к себе, чтобы переодеться к ужину.

Натаниель велел Старри принести бокал слабого шерри.

В то время как в гостиной громыхала великолепная ссора, в библиотеке Матильда со всей возможной тактичностью объясняла Виллогби, что Натаниель не будет финансировать его пьесу. Чтение так возбудило автора, что сначала он, казалось, едва ли понимал, что ему говорят. Очевидно, Паула внушила ему, что помощь дяди – дело решенное. Когда до Виллогби наконец начал доходить смысл сказанного, он побелел и дрожащим голосом произнес:

– Значит, все напрасно!

– В том, что касается Ната, боюсь, вы правы, – сокрушенно промолвила Матильда. – Эта пьеса не для него. Но он не единственный на свете, кто может поддержать вас.

Драматург покачал волосатой головой.

– Я не знаком с богатыми людьми. Почему он не будет ее финансировать? Почему не д-дать шанс таким л-людям, как я? Это нечестно! Люди, у которых есть деньги... Люди, которых не волнует ничего, кроме...

– Я думаю, вам было бы гораздо лучше отправить пьесу какому-нибудь продюсеру, как это обычно делается, – бодро посоветовала Матильда, надеясь предотвратить истерику.

– Все они боятся ее! – взвыл Ройдон. – Они говорят, она некассовая. Но я знаю, я же знаю, что это хорошая пьеса! Я... я писал ее потом и кровью! Я не могу это бросить! Она значит для меня слишком много! Вы не представляете, что она значит для меня, мисс Клар!

Матильда мягко намекнула, что он может писать и другие пьесы, кассовые. Но драматург страстно заявил, что скорее умрет с голоду, чем будет писать пьесы такого рода. Матильда начала ощущать легкое нетерпение и обрадовалась, когда в комнату вошла Паула.

– Паула! – отчаянно воскликнул Ройдон. – Это правда, что сказала мисс Клар? Твой дядя собирается отказать нам в деньгах?

После ссоры с Натаниелем Паула раскраснелась, глаза ее блестели:

– Я только что сказала ему все, что я о нем думаю! Я сказала ему...

– Хорошо, не стоит повторять, – потеряла терпение Матильда. – Ты должна была знать заранее, что нет никакой надежды!

Взгляд Паулы метнулся к ее лицу.

– Я получу деньги. Я всегда получаю все, что хочу! Всегда! А я никогда в жизни ничего так не хотела!

– Судя по замечаниям Ната, которые я имела честь слышать...

– О, это ничего не значит! – Паула небрежным жестом откинула волосы назад. – Ему наплевать на скандалы. Нам всем наплевать. Мы их любим! Я снова поговорю с ним. Вот увидите!

– Надеюсь, я не увижу, – не согласилась Матильда.

– Ты ничего не хочешь понять! – продолжала Паула. – Я знаю его лучше, чем ты. Конечно, я получу деньги! Я знаю, что получу!

– Не тешь себя напрасной надеждой!

– Я должна получить! – Паула была слишком возбуждена. – Я должна!

Ройдон перевел неуверенный взгляд с пылающего лица Паулы на расстроенное – Матильды и удрученно промямлил:

– Наверное, мне лучше пойти переодеться. По-видимому, нет смысла...

– Я тоже пойду, – сказала Паула. – Смысл есть, Виллогби! Я всегда добиваюсь своего! Всегда!

«Веселенькое Рождество! « – подумала Матильда, глядя им вслед. Она взяла сигарету и села у огня, чувствуя себя совершенно разбитой. «Какие эмоции! « – Она усмехнулась. Конечно, это ее не касается, но бедный драматург, несмотря на всю его утомительность, возбудил в ней жалость, а у Паулы была достойная сожаления манера втягивать посторонних в свои ссоры. И кроме того, нельзя же просто сидеть и смотреть, как гибнет этот плохо задуманный праздник. По крайней мере надо попытаться предотвратить окончательное крушение.