Рождественский квест

– Я не читала, Саша мне сам рассказывал. Как всегда фантастика… но странная фантастика. Он писал о поражении. О голодном Ленинграде. О разрушенном, но непокорённом Сталинграде. О разрушенном Берлине. Последние строки он писал уже перед Новым Годом. О весне. Он писал, что именно весной будет победа. Но я не верила. Это было похоже на мальчишеские мечтания. Знаете, как мальчишки фантазируют – вот я капитан дальнего плавания, я плыву на огромном пароходе. Ну, фантазии, что с них взять. Откуда он их черпал, я не знаю, иногда мне казалось, что это просто бред, но ум его как никогда был ясен. О какой весне может идти речь? Немцы закрепились здесь надолго.

– Всё это правда, – заметил Крутояров. – Не фантазии. Именно весной фашистов разгромят. Но не этой. Вот именно эту рукопись я и хочу спасти. Я должен её спасти. Чтобы люди знали.

– В этой квартире рукописи не было. Мы ведь здесь не жили с начала оккупации. Она всегда находилась у Саши под рукой. До самого последнего момента. Но немцы её забрали. Они ведь там, где мы жили, тоже обыск устроили.

– Это плохо… – только и сказал Сергей. – Это очень плохо.

– Вот вы о рукописи беспокоитесь, – голос Маргариты стал резким, раздражённым. – А о ребёнке вы не беспокоитесь? Что со Светланой будет? Ладно я, я пожила уже на свете. А она? Ей-то ведь двенадцать лет только.

Крутой встал из-за стола и стул облегчённо скрипнул. Подошёл к окну, всмотрелся в тёмные провалы окон в разбитых стенах соседних домов.

– С ней ничего не случится, – сказал он. – Она не погибнет. И вы тоже. Будьте спокойны по этому поводу.

– Но откуда такая уверенность? – Маргарита смотрела на него с недоверием, и в то же время она очень хотела верить.

– Я знаю. Я многое знаю. Как ваш муж.

– Вы… думаете, что он… что Саша… предвидел события?

– Теперь-то я в этом уверен на все сто процентов. Скажите, а немцы всё забрали? Все рукописи?

– Дневник его остался. Саша вёл его прилежно, каждый день. Перед самым Новым Годом он попросил меня спрятать дневник здесь, в этой квартире. Есть у нас тут одно потайное место… – Маргарита кивком указала куда-то вглубь квартиры. – И, понятное дело, что немцы его не нашли. Сейчас он здесь находится, в этой квартире. Вы можете забрать его… Хоть что-то спасёте.

– Да, действительно, хоть что-то. Но поверьте, я постараюсь и другие рукописи достать. – Сергей снова сел за стол и стул под ним опять заскрипел. – Я так понимаю, придётся за ними в Александровский дворец идти?

Глаза Маргариты блеснули отражённым лунным светом, сочащимся из окна.

– Что вы! Там же гестапо.

– И я о том же, – обречённо сказал Сергей. – Не хочется, жуть как не хочется, а надо. Ну, давайте дневник, и я пойду остальное спасать.

Вынул из-за пояса «вальтер». Вытащил и проверил обойму. Патронов было всего два. Вот не нужно было демонстрацию солдату устраивать, тот бы и без этого в штаны наделал. Маргарита смотрела на Сергея округлившимися глазами.

– Вы… вы… в людей стреляли? – спросила она.

– Не в людей, – недовольно ответил он. – В фашистов. Они в меня, между прочим, тоже.

– Ой, вы ранены? Вас ведь перевязать надо! Что же вы молчите? Вас надо перевязать… – Маргарита осеклась. – А ведь нечем, – в голосе её сквозило отчаяние. – Бинтов нет. А из лекарств только зелёнка осталась. Может, вам рану обработать?

Он, не сдержался, хохотнул:

– Ну да, болячку прижечь йодом. Да не переживайте, само заживёт, если раньше не грохнут.

– Грохнут?

– Ну, убьют.

Маргарита ударила ладонью по столу, глаза гневно блеснули.

– Типун вам на язык, – воскликнула она. – Нельзя так говорить! Сами на себя беду накликаете.

– Чушь это, не верю я в суеверия, – Сергей спрятал пистолет.

Потрогал бок. Боли почти не было. Нет, она была, и наверно дикая, но он её не чувствовал. Амфетамин отключил болевые ощущения. Лишь бы сердце не подвело – доза-то, считай, лошадиная.

– Ну ладно, Маргарита, давайте дневник вашего мужа. Я постараюсь вывезти его отсюда и отдать в надёжные руки. Очень надеюсь, что эти записи опубликуют, и они станут народным достоянием.

– Если вы так думаете, то я дам вам Сашин дневник.

Маргарита поднялась и вышла из кухни. Крутой откинулся к стене, закрыл глаза. Ох, как не хотелось идти в Александровский дворец. Но надо. Иначе зря всё это было. Раз уж начал, то надо и заканчивать, как бы тяжело не было. Ни шагу назад, позади Москва.

Минут через пять вернулась Маргарита и положила на стол толстую тетрадь в потёртом кожаном переплёте.

– Вот… дневник Сашин. Забирайте, раз уж он вам нужен.

– Не мне нужен, – сказал Крутояров. – Нам нужен. Народу.