Рождественский подарок

Сказать, что Мира его недолюбливала, значило бы ничего не сказать! Она Ивана Сергеевича на дух не выносила! Сколько я ни объяснял ей, что именно ему мы обязаны своим положением в обществе и нашим благосостоянием, это ничуть не меняло ее точки зрения. Индианка полагала, что Кутузов бессовестно использует меня и приносит мне одни только неприятности! Она и понятия не имела об иерархии в Ордене…

– Кутузов, – подтвердил я. – Он только что покинул мой кабинет!

– Но он же вас предал?! – в свою очередь взорвался Кинрю.

– Его ввели в заблуждение, – устало ответил я.

– Ну-ну, – покачала головой индианка, встала из-за стола и в сердцах выбежала из комнаты.

– Экзальтированная особа, – заметил Кинрю, откладывая в сторону одну из ее ведических книг.

– О, да, – выдохнул я. Однако я знал, что не пройдет и пяти минут, как она успокоится… Вопреки всему, Мира была разумной женщиной.

В этот же день я отправился к моей дорогой Божене, которая, как я полагал, могла мне много чего рассказать о пане Гродецком, укатившим из барской усадьбы в неизвестном мне направлении. Я желал, чтобы Божена Феликсовна стала той Ариадной, что позволила бы мне распутать этот клубок.

Я прибыл как раз ко времени, у Божены Зизевской был прием…

Не успел камердинер в парадной ливрее доложить о моем визите хозяйке, как она тут же, шурша бархатными юбками и расточая ароматы пачули с вербеной, вышла меня встречать.

Божена Феликсовна, по-прежнему, была необыкновенно хороша собой в бархатной иссиня-малиновой масаке, которая удивительно шла к ее ярко-синим глазам. В золотых кудрях у нее алела гранатовая диадема, такие же серьги гроздьями покачивались у кузины в ушах.

Я задумался о пане Гродецком и невольно пропустил ее, как всегда, блистательное появление.

– Милый брат, – обратилась ко мне кузина глубоким голосом.

– Вы меня не узнаете? – спросила она обиженно. – Яков, почему вы смотрите сквозь меня?

– Простите, милая Божена, я немного задумался… – ответил я.

– Вы рассеянны сегодня, – заметила Божена Феликсовна.

– Я рад, – проговорил я в ответ, – что это случается с вашим покорным слугой лишь иногда!

– Куда вы исчезли на Рождество? – осведомилась кузина.

Я осмотрелся по сторонам и, убедившись, что в этой комнате мы находимся с Боженой наедине, пересказал ей, что приключилось со мною в имении князя Николая Николаевича…

– Гродецкий? Гродецкий? Дай-ка мне вспомнить, – Божена наморщила очаровательный носик. – Очень знакомая фамилия… – протянула она. – Станислав, ты говоришь?

Я подтвердил:

– Пан Станислав Гродецкий!

– Так, значит, он тоже числится в этом вашем… Как его?

Тайном братстве?! – переспросила Божена Феликсовна, поправляя золотой завиток, выбившийся из ее античной прически.

– Числится, – согласился я. – Только не в нашем…

Политика, милая сестрица – вещь тонкая, – я низко поклонился и поцеловал ей руку, как полагалось по всем правилам этикета.

– Ну-ну, понимаю, – уверенно проговорила она. Политика была любимым коньком в салонном репертуаре Божены Зизевской!

– Так ты знаешь его? – осведомился я.

– Ну, разумеется, да! – наконец, вспомнила Божена Феликсовна. – Блестящий молодой человек… Между прочим, тоже гвардеец, – она ткнула мне в грудь очаровательным пальчиком, – в отставке, – кузина игриво блеснула глазами.

– Искусительница, – промолвил я.

– Льстец, – парировала кузина.

– Я предполагал, что Гродецкий – военный, – заметил я.

– Да, – протянула кузина, – у него отменная выправка!

– Дело не в этом, – было вмешался я.

– Для меня это не имеет никакого значения, – замахала руками Божена Феликсовна. Я невольно искал в ней черты Софьи Андреевны Кольцовой, но, как ни старался, не находил. – Для меня абсолютно без разницы, в чем дело! – воскликнула она.

– Станислав производил впечатление приятного молодого человека, – продолжала кузина. – Но раз он осмелился перейти дорогу моему милому братцу… – лукаво улыбнулась она. – То я сделаю все от меня зависящее, чтобы ему непоздоровилось! – воскликнула Божена.

– Где он служил? – осведомился я.

– Ну… – Божена Феликсовна в очередной раз задумалась.

– Кажется… – она нахмурила свои красивые брови, – Гродецкий участвовал в Аустерлицком сражении…

– Что с ним было потом? – поинтересовался я.

– Потом… – Божена Феликсовна склонила голову набок, – лет десять назад, во время австрийской кампании Наполеона отвоевывал со своими соотечественниками Галицию!

– Ах, вон оно что, – заметил я.

– Да, – кивнула Божена, – по венскому трактату она была присоединена к Варшавскому герцогству.

– Ты не знаешь, милая кузина, где пан Гродецкий остановился в Петербурге? – спросил я, уповая на ее осведомленность.

– Должна тебя огорчить, дорогой братец, – расстроенно проговорила моя светская Цирцея, – не знаю! – она развела руками в стороны. – Мне как-то не приходилось этим интересоваться, – вздохнула кузина.

Божена была опечалена тем, что ничем не может помочь мне.

– Ну-ка, повернись! – попросила она.

Я с удивлением выполнил ее просьбу.

– Похудел! – проговорила она тоном заботливой тетушки.

– Милая Божена, – произнес я в ответ. – Мне надо торопиться! Это дело носит настолько неотложный характер, что…