Рождественское убийство

— Однако мы отвлеклись от темы. Вы спрашивали меня, когда я в последний раз видел отца. Как я уже сказал, это было после чая — должно быть, сразу же после шести. Старик был в хорошем настроении, выглядел, правда, немного усталым. Вскоре я ушел и оставил его с Хорбери. Больше я его в живых не видел.

— Где вы были в момент его смерти?

— В столовой вдвоем с братом Альфредом. Не слишком приятное после ужина времяпрепровождение. Мы как раз вели довольно резкий спор, когда услышали шум наверху. Мне показалось сначала, что там человек десять борются друг с другом. А затем несчастный отец закричал. Было похоже, прошу прощения, будто режут поросенка. Этот вопль парализовал Альфреда. У него от страха даже челюсть отвалилась. Я кое-как постарался привести его в чувство, и мы бросились наверх. Дверь была заперта, и ее пришлось взломать. Нелегкое дело, я вам скажу! И как, черт побери, она могла быть заперта, не понимаю! В комнате никого не было, кроме отца, а через окна, я готов поклясться, никто выскочить не мог!

— Дверь заперли снаружи, — объяснил суперинтендант Сагден.

— Что? — изумился Гарри. — Но я голову даю на отсечение, что ключ торчал изнутри!

— Так вы это заметили? — пробормотал Пуаро.

— Я многое замечаю, — резко ответил Гарри. — Это моя привычка.

Он с вызовом посмотрел на них.

— Вы хотите еще о чем-нибудь спросить меня, джентльмены?

Джонсон покачал головой.

— Благодарю вас, мистер Ли, на сей раз все. Попросите, пожалуйста, кого-нибудь еще из членов семьи пройти сюда.

— Разумеется.

Он вышел из комнаты, даже не обернувшись.

Трое детективов посмотрели друг на друга.

— Что вы скажете, Сагден? — спросил полковник Джонсон.

Суперинтендант озадаченно покачал головой.

— Он чего-то боится. Интересно, чего…

XI

Магдалена Ли эффектно задержалась в дверях. Длинной тонкой рукой она поправляла блестящие платиновые волосы. Зеленое бархатное платье облегало ее стройное тело. Она казалась очень юной и слегка испуганной.

Трое мужчин молча смотрели на нее: Джонсон — с восторгом, а суперинтендант Сагден, напротив, с бесстрастием человека, стремящегося как можно скорее перейти к делу. Пуаро тоже не скрывал своего восхищения — но не красотой, а тем, как Магдалена подавала себя.

«Jolie mannequin, la petite, — промелькнуло у него в уме. — Elle se pose tout naturellement. Elle a les yeux dures»[5].

«Чертовски симпатичная девушка, — думал в то же время полковник Джонсон. — Джордж Ли с ней наплачется, если не будет осторожен. С такой нужен глаз да глаз».

«Сразу видно, что дура, — решил про себя суперинтендант Сагден. — Ну ничего, тем легче с ней будет справиться».

Полковник Джонсон встал и произнес:

— Прошу вас, садитесь, миссис Ли. Дайте вспомнить, вы…

— Миссис Джордж Ли.

Она села и с благодарностью улыбнулась полковнику. В конце концов, говорила, казалось, эта улыбка, хоть вы мужчина и полицейский, но не так уж страшны.

Заключительная часть улыбки предназначалась Пуаро. Иностранцы так впечатлительны, когда дело касается женщин. Что же касается суперинтенданта Сагдена, то на него она даже не обратила внимания.

— Как это ужасно! — с трагическим жестом произнесла она. — Я до сих пор не могу прийти в себя.

— Полноте, полноте, миссис Ли, — мягко, но решительно сказал полковник Джонсон. — Это было потрясением для вас, я знаю, но теперь уже все позади. Мы хотим услышать из ваших уст, что же случилось сегодня вечером.

— Но я ничего об этом не знаю! — воскликнула она. — Совсем ничего, поверьте!

Глаза начальника полиции сузились.

— Вы в этом уверены? — тихо спросил он.

— Ну конечно же! Мы приехали сюда только вчера. Джордж заставил меня приехать сюда на Рождество. А я не хотела ехать. Я как будто предчувствовала, что произойдет.

— Это очень расстроило вас, я вижу.

— Я почти не знаю семьи Джорджа, — продолжала Магдалена. — Мистера Ли я видела всего дважды — на нашей свадьбе и еще как-то раз. Альфреда и Лидию я видела, конечно, чаще, но все равно они мне совсем чужие.

Снова этот испуганный детский взгляд широко раскрытых глаз. Снова в глазах Эркюля Пуаро появилось восхищение, и снова он подумал: «Elle joue tr`es bien la comedie, cette petite»[6].

— Да, понимаю, — сказал полковник Джонсон. — Я прошу вас только ответить мне, когда вы видели в последний раз своего свекра живым?

— Только это? Это было после обеда. Это было просто ужасно!

— Ужасно? — быстро спросил Джонсон. — Но почему?

— Они были так рассержены!

— Кто рассержен?

— О, все они… Кроме Джорджа, разумеется. Отец ему ничего не сказал. Но все другие!..

— Что конкретно произошло?