Рождественское желание (ЛП)

Очень прискорбно, что под рукой не было фотоаппарата, чтобы запечатлеть на снимке красивого покрытого татуировками шеф-повара в своей стихии. Портрет вышел бы потрясающим. А ещё она пожалела, что не встретила Рейеза при других обстоятельствах. Горькая улыбка тронула губы. Если бы только желания сбывались, она бы пожелала избавиться от всех своих бед.

Селена вздохнула.

Сделка есть сделка.

Дрожащими руками она отнесла миску, ложку и стакан в раковину, включила тёплую воду. Рутинное мытье посуды и ополаскивание мыльной пены с запахом лимона успокоили и позволили собраться с мыслями. К тому времени, как она вытерла руки о чистое полотенце, висевшее у раковины, Селена решила: нет смысла чувствовать вину за то, что исправить не в её власти.

Она вернулась обратно в прачечную и оделась. Учитывая, что на дворе лютует зима, словно разъярённая сука, а болеть сейчас непозволительная роскошь. Подхватив портативный холодильник на колёсиках, Селена поспешила к двери. Но замерла, заметив тёмно-серое пальто Рейеза. Протянув руку, она схватила лацкан большим и указательным пальцами, поглаживая изнанку. Нейлон снаружи и тёплый флис внутри, заманчиво. Но бедный Кейд утонет в нём.

Селена проверила карманы. Бинго! Она вытащила бумажник, телефон и ключи. Смартфон оставила на столешнице — кто знает, какие у него способности к отслеживанию, — а бумажник перекочевал в карман её пальто. Ключи в связке были аккуратно помечены. Селена покачала головой. Люди с анальным типом личности[8] нереально упрощали жизнь.

Её телефон зазвонил. Селена испугано подпрыгнула и, вытащив его из кармана, посмотрела на экран.

«Уоррен. Кто бы сомневался».

Поджав губы, Селена взяла трубку:

— Алло.

— Почему так долго? — Холодный, резкий тон вызвал у неё волну гнева.

— Не знала, что у меня есть ограничения во времени.

— Поездка в обе стороны от моего дома до «Огненных чаш» меньше десяти километров. Ты ещё полчаса назад должна была вернуться.

— Значит, моё время рассчитано посекундно? — Она показала ему средний палец. То, чего он не видел, никак не навредит. — Хм, на дворе буран века, обледенелые дороги, не говоря уже о пленении джинна — что-нибудь из этого списка фигурировало в расчётах?

Уоррен хмыкнул.

— Ты заполучила джинна? Он в той бутылке, что я дал?

— Джинн со мной.

— Отлично. — Его голос слегка потеплел.

И пока отчим прибывал в хорошем расположении духа, Селена решила рассказать об инциденте с бутылкой.

— Тот сосуд, — выпалила она. — Разбился.

— Что? — Прошипел Уоррен сквозь сжатые зубы. — Это была дорогая бутылка, единственная в своём роде. Ручная работа египетского ремесленника, украшенная настоящим золотом.

Роскошное, богато украшенное красное стекло. В стиле телесериала «Я мечтаю о Джинни[9]». Кричащий цвет для тех, кто любит пускать пыль в глаза.

— На поверку, ёмкость оказалась хрупкой, — заявила она. — Я заменила её на более прочную. — И уродливую. Селена усмехнулась. Бедный Уоррен будет вынужден поставить пивную бутылку в своём со вкусом обставленном кабинете.

Повисла продолжительная пауза, прежде чем он со вздохом сказал:

— Отлично. По крайней мере, ты заполучила джинна. — В конце предложения тон стал снова жизнерадостным. — Погода совсем разбушевалась, хочешь, я заберу Кейда?

Стоило отчиму упомянуть имя брата, как Селена утратила весь боевой запал. Ей не хотелось, чтобы Уоррен подходил к Кейду даже на пушечный выстрел.

— Нет. — Она сглотнула. — Не нужно, спасибо. Я заберу его из школы, а потом привезу бутылку.

— Не заставляй меня ждать. — Со щелчком звонок оборвался.

Она захлопнула телефон и чуть не швырнула тот через всю комнату. Лишь практичность и бережливость не дали ей сделать что-то настолько бесполезное. Селена перекинула рюкзак через плечо, выключила свет и вышла на холод. Кружащиеся и летящие снежные вихри наполнили воздух. Она заперла заднюю дверь, сунула ключи в карман пальто, а затем, спотыкаясь, направилась к своей машине, волоча за собой переносной холодильник.

***

Мариям стояла, неподвижная и невидимая, у задней двери ресторана, пока вихри кружились и танцевали в воздухе. Она чуть не рассмеялась вслух, наблюдая за тщедушной человечишкой, закутанной в одежду и несущей какую-то коробку. Так неловко и нелепо.

Холод не беспокоил её. Внутри всё будто заледенело с момента смерти Мансура: её воздушная и водная сущность, казалось, слились в лёд. Она приносила с собой зиму, куда бы не пошла.

Мариям подняла руки и согнула пальцы. Длинные, острые когти блестели иссиня-черным. Они могли разрезать всё: шерсть, ткань, кожу, плоть, сухожилия и мышцы. Рвать, раздирать, кромсать. Страстное желание, чистое и отчаянное, пронзило, обжигая вены подобно кислоте.

— Приятно, это будет так невообразимо приятно, — прошептала она.