Рождество под кипарисами

Коринна надела купальник, и Матильда пошла с ней на пляж. Вдалеке несколько семейств, поставив большие палатки прямо на песке, жили в них уже месяц, готовя еду на маленьких керамических жаровнях и моясь в общественном душе. Матильда вошла в море и, когда оказалась по грудь в воде, испытала такое неизъяснимое блаженство, что чуть было не метнулась к Коринне, чтобы ее обнять. Она уплыла так далеко, как только могла, ныряла настолько глубоко, насколько позволяли легкие. Иногда она оборачивалась и смотрела на домик Палоши, который становился все меньше и меньше, а вскоре стал почти неразличим среди множества выстроившихся в ряд домов, похожих один на другой. Сама не зная почему, она принялась размахивать руками, может, чтобы поприветствовать своих детей, а может, чтобы показать, как далеко она заплыла.

Селим в великоватой для него соломенной шляпе копался в песке и вырыл ямку, привлекшую внимание других детей.

– Надо построить замок, – заявила девочка.

– И обязательно выкопать рвы! – с воодушевлением подхватил мальчик, у которого не хватало трех зубов, отчего он шепелявил.

Аиша села рядом с ними. Как, оказывается, легко подружиться на пляже у моря! По пояс голые, загорелые, они играли вместе и думали только о том, как выкопать ямку поглубже, чтобы на дне появилась вода и у подножия замка образовалось озеро. Под действием морской воды и ветра волосы Аиши, обычно спутанные и вьющиеся мелким бесом, теперь лежали крупными волнами, и она то и дело их трогала. Она подумала, что, когда они вернутся на ферму, надо будет попросить Матильду добавлять пакет соли в воду для мытья головы.

Ближе к вечеру Коринна помогла Матильде помыть детей. Переодетые в пижамы, утомленные играми и купанием, они улеглись на террасе. Аиша почувствовала, что глаза у нее слипаются, но представшее перед ней великолепное зрелище не позволило ей уснуть. Небо стало красным, потом розовым, наконец горизонт засиял оттенками сиреневого, и солнце, раскаленное до предела, медленно опустилось в море, которое его неспешно поглотило. По пляжу шел продавец жареной кукурузы, и Аиша взяла из рук Драгана горячий початок. Ей не хотелось есть, но не было ни малейшего желания хоть от чего-то отказываться, наоборот, она решила использовать все, что подарит ей этот день. Она впилась зубами в початок, зерна кукурузы застряли между ними, это было неприятно, и она закашлялась. Перед тем как уснуть, она услышала смех отца, смех, какого прежде никогда не слышала, – беззаботный, искренний.

Когда Аиша проснулась на следующее утро, взрослые еще спали, и она в одиночестве стала разгуливать по террасе. Ночью ей снился сон, длинный, как ленточка фруктовой кожуры, которую Матильда снимала ножом, упрямо поджав губы и обещая сделать из нее праздничную гирлянду. Супруги Палоши завтракали прямо в купальных костюмах, и это, похоже, страшно смутило Амина.

– Мы живем здесь как робинзоны, – пояснил Драган, чья молочно-белая кожа приобрела оттенок неспелой вишни, – одеваемся попросту, едим то, что дает море.

В полдень стало так жарко, что над водой зависло облако блестящих красных стрекоз, пикировавших в воду, потом снова взлетавших над волнами. Небо словно выцвело и стало белым, солнце слепило глаза. Матильда перенесла зонт и полотенца как можно ближе к воде, чтобы наслаждаться морской прохладой и следить за детьми, без устали игравшими в волнах, копавшимися в мокром песке, наблюдавшими за крохотными рыбками, которые щекотали им ступни. Амин сел рядом с женой. Он снял рубашку, потом брюки: под ними у него были плавки, которые одолжил ему Драган. Его кожа на животе, спине и ногах была бледной, загорели только руки. Он подумал, что никогда еще не позволял солнцу ласково трогать свое обнаженное тело.

Плавать Амин не умел. Муилала всегда боялась воды и запрещала детям приближаться к водоему и даже к колодцу. «Вода вас засосет», – предостерегала их она. Но, глядя на детей, плескавшихся в волнах, и хрупких белых женщин, поправлявших купальные шапочки и плававших, держа голову над водой, Амин решил, что это, скорее всего, не так уж трудно. Вряд ли у него это по какой-то причине может не получиться, ведь в детстве он бегал куда быстрее, чем большинство его друзей, ездил верхом без седла и мог взобраться на дерево на одних руках, не упираясь ногами.

Он собирался уже пойти в воду к детям, когда услышал вскрик Матильды. Волна, более высокая, чем остальные, добралась до полотенец и унесла одежду Амина. Стоя на кромке воды, он видел, как покачиваются на волнах его брюки. Море, словно ревнивая любовница, насмехалось над ним, тыча пальцем в его наготу. Дети, заливаясь смехом, помчались ловить его одежду в надежде получить вознаграждение, коего они, как им казалось, заслуживают. Матильде в итоге удалось вытащить брюки, и она их отжала. Амин ей сказал:

– Не будем больше задерживаться. Пора возвращаться.

Когда они позвали детей, те отказались вылезать из воды и заявили, что не хотят ехать домой. Амин и Матильда стояли перед ними на песке и сердито говорили: