Рождество под кипарисами

В ту ночь Матильда взяла спрятанный под кроватью карабин и отправилась босиком к большой пальме. В полумраке она стреляла в ствол до тех пор, пока у нее не кончились патроны. На следующее утро Амин, проснувшись, обнаружил трупы крыс, застрявшие среди побегов плюща. Он потребовал объяснений, но Матильда в ответ только пожала плечами:

– Я больше не могла выносить этот шум. Они так шуршали листвой, бегая по пальме, что мне начали сниться кошмары.

* * *

На исходе месяца наступила роковая ночь. Это была прекрасная, тихая августовская ночь. Между острыми верхушками кипарисов сияла рыжая луна, и дети легли на землю, чтобы удобнее было наблюдать за падающими звездами. Из-за изнурительного шерги у них вошло в привычку ужинать в саду, сразу как стемнеет. Блестящие зеленоватые мухи погибали, приклеившись к воску свечей. Десятки летучих мышей бесшумно планировали с дерева на дерево, и Аиша все время трогала голову, боясь, как бы они не устроили гнездо у нее в волосах.

Женщины первыми услышали выстрелы. Их слух был натренирован на крики младенцев, стоны больных, они проснулись и сели в кроватях, почувствовав, как сжалось сердце от недобрых предчувствий. Матильда побежала в комнату к детям. Она схватила их на руки, теплых, вялых со сна. Прижала к себе Селима, приговаривая: «Все хорошо, все хорошо». Она приказала Тамо спрятать их в шкафу, и Аиша, еще полусонная, поняла, что сверху закрыли крышку и ей нужно успокоить брата. Не время было плакать или привередничать, и они вели себя тихо. Аиша подумала, что им пригодился бы карманный фонарик, с помощью которого они ловили птиц. Жалко, что отец не подумал им его дать.

Из своего убежища Аиша слышала крики Тамо – та хотела бежать в деревню и узнать, как там ее родители, – и грозный возглас отца: «Никто отсюда не выйдет!» Служанка осталась сидеть на кухне, вздрагивая от малейшего шороха, и плакала, уткнувшись лицом в сгиб руки.

Сначала была гигантская вспышка, фиолетовый всполох, пробивший световую брешь в глубокой ночи. Пожар очертил новую линию горизонта, и казалось, будто посреди тьмы вот-вот засияет день. Синеватое зарево сменилось оранжевым пламенем. Поля и сады впервые прорезала световая дорога. Их мир превратился в огромное пожарище, в стреляющий искрами шар. Обычно тихий ландшафт наполнился звуками выстрелов, человеческих криков, смешавшихся с воем шакалов и уханьем сов.

В нескольких километрах от них загорелись поля, потом занялись ветви миндаля, пламя стало пожирать персиковые деревья. Можно было подумать, что тысячи женщин сговорились приготовить дьявольскую трапезу, и жуткий ветер начал разносить запах горящей древесины и листвы. К треску пламени прибавились крики работников из хозяйств поселенцев; люди носились от колодцев к стойлам и к стогам сена, исчезавшим на глазах. В воздухе летали огненные искры, угольки и пепел, оседавшие на их лицах, обжигавшие им спины и руки, но они ничего не чувствовали и, сбиваясь с ног, таскали ведра с водой. Животные в стойлах сгорали заживо. «Даже добрая воля всего мира не сможет остановить это смертоубийство. Их ничто не остановит. Мы окажемся в самом пекле. Иначе быть не может», – думал Амин.

Ночью на территорию фермы въехал французский танк. Амин и Мурад, несшие караул после захода солнца, сообщили командиру о своем боевом прошлом. Военный спросил, нужна ли им помощь. Амин посмотрел на железную махину, на солдатскую форму, и ему стало не по себе. Он не хотел, чтобы работники видели, как он о чем-то договаривается с человеком, которого они считали захватчиком.

– Нет-нет, майор, все в порядке. Мы ни в чем не нуждаемся. Можете спокойно ехать дальше, – сказал он.

Военный уехал, а Мурад принял положение «вольно».

Селим плакал. Он сидел в тайнике, прижавшись к сестре, заливая ее соплями и слезами. Она говорила:

– Молчи, дурак, а то злые люди нас услышат, придут за нами и убьют.

Она зажала ему рот, но малыш не мог усидеть спокойно и все время дергался. Она прислушивалась к звукам, доносившимся из дома, особенно к голосу матери, за которую беспокоилась больше всего. Что они сделают с Матильдой, если ее найдут? Селим угомонился. Он уткнулся в грудь сестры, удивился, что ее сердце бьется не сильнее обычного, к тому же она, кажется, не боялась, и это его успокоило. Прижавшись губами к уху брата, Аиша прочла молитву:

– Ангел небесный, мой надежный и милостивый проводник, помоги мне не противиться твоему внушению и направить свои стопы, ни на шаг не отступая от пути заповедей Господних. Пресвятая Дева, Матерь Божия, моя мать и покровительница, отдаю себя под Твою защиту.