Рождество с тобой

Я качаю головой, не отрицая замечаний, но и не поправляя его. Перри уже почти готова, и я не собираюсь обсуждать свою романтическую жизнь в ее присутствии. То, что мы говорим тихим голосом, не означает, что она не слышит, ведь ее мозг подобен губке. Она впитывает все, что ее окружает, и в какой-то момент своей жизни она может вспомнить эту информацию и переварить ее.

— Нам пора.

— Конечно, продолжай жить дальше, — говорит он с раздражением. — Если бы ты видел со стороны, то умолял бы себя перестать быть таким роботом. Будь немного взрослее в отношении того, что произошло с Одри. Нет ничего плохого в подруге на пару недель. Она уедет, как только поймет, что «Winter Valley Bed & Breakfast» не продается.

— Робот? — спрашиваю я и смеюсь. — Это что-то новенькое. Я даже не хочу знать, что это значит. Скажи спасибо дяде Колту, Кексик.

Перри бежит к нему и крепко обнимает. Он прижимает ее в ответ и говорит:

— Сделай так, чтобы папа отвел тебя посмотреть на единорога до обеда. Он обещал это.

Глава 11

Колин

Я ненавижу своего брата.

Как только мы выходим из его дома, Перри без умолку повторяет:

— Я хочу увидеть единорога.

Говорить моей дочери, что единорогов не существует, почти так же жестоко, как отрицать существование фей, Санты и Пасхального кролика. Я должен решить этот вопрос по-честному, но не лишая ее детских фантазий.

— Он говорил о ненастоящем единороге, Перри.

Она смотрит на меня и дважды моргает.

— Можно мне посмотреть?

— Это просто женщина в костюме единорога.

Ее рот широко раскрывается.

— Как помощница Санты, которая использует его костюм, пока он работает?

— Именно, — соглашаюсь я, испытывая облегчение от того, что она, кажется, все понимает. Моя малышка очень разумный для четырехлетнего возраста.

Она хлопает в свои маленькие ладошки, звук заглушается варежками.

— Хочу ее увидеть.

Это плохая идея.

— Перри, мы едем домой, — твердо говорю я.

— Единорог, — говорит она, скрещивая руки. — Ты обещал.

Колт знает, какие слова нужно использовать, чтобы добиться желаемого. Он знает, что я не нарушаю обещаний, данных Перри. Он заплатит за это. Я еще не знаю, как, но заплатит.

— Она может быть не в костюме, — предупреждаю я.

Глаза Перри прищуриваются, и на секунду толика надежды позволяет мне дышать легко и непринужденно. Она собирается оставить все как есть. И просто пожимает плечами.

— Ладно, мы можем встретиться с ней и без него.

— Предлагаю попробовать в другой день, — настаиваю я.

— Ты обещал, — повторяет она.

Я вздыхаю. У меня есть выбор: разочаровать дочь и создать плохое воспоминание, или сделать какую-нибудь глупость.

Глупость одерживает вверх.

***

Солнце село. Фонарные столбы и гирлянды, украшающие деревья, освещают город. Перри показывает на мерцающие огоньки, пока мы идем к булочной. Мы считаем звезды, деревья и большие конфеты, развешанные по главной улице. Когда приходим в пекарню «Cookie Cutter Bakery», Бекки извиняется, потому что у нее все распродано. Я думаю, что смогу загладить свою вину перед Одри, если закажу что-нибудь на вынос из магазина тако.

С каждой минутой становится все холоднее. Мой дом находится ближе, чем гостиница, поэтому я решаю забрать свой внедорожник, прежде чем мы отправимся к Одри.

— Мы здесь всего на пару минут, — предупреждаю я Перри, отстегивая ее ремень безопасности. — Ты поздороваешься, а потом мы вернемся домой.

— Хорошо, — соглашается она, одаривая меня милой улыбкой.

Мы заходим в гостиницу, и нас встречает восхитительный аромат ванили, шоколада и, как я догадываюсь, имбиря. Мы с Перри проходим на кухню, откуда тянет манящим ароматом выпечки, дома и тепла.

Это плохая идея. А вдруг ей не понравятся тако с курицей? Что, если девушка занята?

Когда распахиваю дверь на кухню, то не могу не улыбнуться, глядя на открывшуюся передо мной картину.

Одри улыбается от уха до уха, глядя на стол, заваленный печеньем.

— Ты могла бы открыть пекарню, — предлагаю я.

Она смотрит на меня, и ее глаза расширяются. Я улыбаюсь ее внешнему виду. Она выглядит мило со своими грязными волосами, припудренными мукой, полосками, как мне кажется, красной глазури на щеке, и фартуком с изображением двух булочек и надписью.

«Руки прочь от моих булочек».

Уголки моих губ слегка поднимаются, когда я вспоминаю, как трогал ее булочки. Прижимал милую, круглую попку тесно к себе, когда входил в нее. Мое сердце бешено колотится, и хочется протянуть руку вперед и обхватить ее талию, чтобы притянуть к себе.

Я жажду ее губ.

Мой взгляд устремлен на ее ротик. Воспоминания о прошлой ночи свежи и теплы в памяти, как и печенье на столе.

Все обрывается, когда в комнате раздается голос Перри.

— Это ты единорог?

Глаза Одри на несколько секунд задерживаются на моей дочери, затем перебегают на меня и снова на Перри.