Рождество – семейный праздник (СИ)

– Наверное, я все же была слишком плохой и не заслужила подарка. В ту ночь Санту я так и не дождалась. Я проснулась под утро от криков и грохота. Мой приемный отец – я даже не помню, как его звали… Оказалось, он был наркоманом, но лечился и держался несколько лет, а в ту ночь встретил старых дружков и сорвался, и это наложилось на выпитый чуть ранее алкоголь. Он был совершенно невменяем, крушил комнату, разбил телевизор, уронил и растоптал елку, потом выбежал на улицу, где напал на прохожего. Соседи вызвали полицию, и час спустя меня увезли обратно в детский дом.

Эмма говорила ровным голосом, и, кажется, не замечала, как слезы бегут по щекам, пятная его футболку. Киллиан молчал, потрясенный до глубины души, и лишь обнимал ее бережно, надеясь утешить ту маленькую испуганную девочку, чьи мечты и веру в чудо так жестоко разрушили.

– В разные годы я по-разному встречала Рожество – в приюте, на улице, в приемной семье, в тюрьме, в дешевом отеле… Мне казалось, я почти забыла это, но в этот раз все вернулось. Оно внутри меня, где-то глубоко. Это… ощущение, что если я хоть на миг позволю себе быть счастливой, если я снова поверю в рождественское чудо, что-то плохое обязательно случится.

Ее голос упал почти до шепота, так, что ему пришлось изо всех сил напрячь слух, чтобы услышать ее слова:

– Я никогда прежде не была так счастлива, как сейчас, с тобой. И страх вернулся.

– Родная…

Он был готов отдать все, что у него есть, заплатить любую цену, только бы помочь ей забыть, стереть из памяти тот кошмар, что ей пришлось пережить.

Его маленькая потерянная девочка…

Киллиан осторожно коснулся кончиками пальцев ее щеки, вытирая слезы, и Эмма повторила его жест, с удивлением ощутив влагу.

– Прости меня, Киллиан. Мне порой кажется, что я сломана, что меня уже не починить, как не удалось бы склеить те растоптанные игрушки.

Мужчина прижал ее к себе, коснулся губами макушки, зарываясь носом в разметавшиеся светлые волосы.

– Я люблю тебя, Эмма, – шепнул он. – Я всегда буду с тобой рядом, и когда-нибудь ты снова поверишь в чудо. Обещаю.

Она всхлипнула, уткнувшись куда-то ему подмышку, и он тихонько запел колыбельную, баюкая ее в объятьях до тех пор, пока Эмма не уснула.

Эмма позвонила ему на следующий день после полудня.

– Занят?

– Не очень. Что случилось, Свон? – мужчина невольно напрягся, услышав ее взволнованный голос.

– Можешь подойти ко мне в участок?

– Через пятнадцать минут буду.

Пальто он застегивал уже на ходу.

Эмма ждала на крыльце, нервно теребя край длинного теплого шарфа. В воздухе робко кружились первые легкие снежинки – казалось, они примеряются, еще в воздухе подыскивая себе место, куда лучше опуститься.

– Что случилось? – оказавшись рядом, Киллиан окинул ее взглядом, обнял, с тревогой вглядываясь в ее лицо, отмечая сияющий взгляд, порозовевшие от холода щеки. Она обняла его в ответ, прижалась к груди, чуть потерлась щекой:

– Знаешь, я наконец-то поняла…

– Что? – его сердце тревожно сжалось, но женщина отстранилась немного и неожиданно улыбнулась – впервые за последнее время по-настоящему искренне, мягко коснулась его лица, стирая капельки растаявших снежинок:

– Я поняла, что это глупо – всю жизнь цепляться за прошлое, каким бы оно ни было, ведь гораздо важнее настоящее и будущее.

Киллиан замер и, кажется, даже дышать перестал.

– Я больше не сирота, не та потерянная девочка. У меня есть Генри, родители… У меня есть ты.

Приподнявшись на носочках, Эмма прижалась губами к его губам, и мужчина с радостью ответил на ее поцелуй, чувствуя, как напряжение последних дней постепенно покидает их.

– Я весь твой, – шепнул он, прижавшись лбом к ее лбу, обтянутому смешной вязаной шапочкой, и улыбаясь так глупо и так счастливо.

– Я люблю тебя, Киллиан, – прошептала она в ответ, и тихие слова растопили последние льдинки несказанных слов, что еще оставались между ними.

Он рассмеялся во весь голос, обнял ее крепче, приподнял, кружа, и радостный смех любимой прозвучал для него музыкой. Задыхаясь от счастья, они держали друг друга в объятьях.

– А теперь пойдем, – она потянула его за руку к припаркованному поблизости «жуку».

– С тобой хоть на край света, Свон.

Хоть на край света, хоть за край.

– Нам гораздо ближе, – Эмма улыбнулась, лукаво прищурившись. – Думаю, пора создавать новые общие счастливые воспоминания.

Они приехали домой почти три часа спустя, устроив настоящий набег на магазины. К крыше «жука» была привязана усыпанная снегом пушистая елка, а багажник и заднее сиденье были под завязку заставлены коробками и пакетами с рождественскими украшениями и продуктами. Короткий телефонный звонок – и четверть часа спустя в дверь постучали родители с маленьким Нилом в переносной люльке. Едва стряхнув с одежды быстро тающий снег, Мэри Маргарет притянула и стиснула дочь в объятьях:

– Эмма, родная, мы так волновались.

– Я знаю, мам, прости. – Эмма смущенно прижалась к ней в ответ, уткнулась носом, вдыхая ставший таким родным запах. – Теперь все хорошо, обещаю.

Дэвид обнял их обеих, поцеловал каждую в макушку.

– Ну что, устроим Рождество?