Рождённые волевыми

– Тогда подумай своей головой, хотя бы на секундочку, – он постучал по виску, в его голосе слышалась злость. – Она же тебе не только для того, чтобы волосы носить, правда? Подумай! Для чего мне это?

– Чтобы снова испытать меня? – я тоже повысила голос. – Ты только этим и занимаешься, разве нет? А тут прекрасный повод, и это очень в твоём стиле!

– Несс, – выдохнул Даен.

– Что? Он всегда меня ненавидел, – я указала на Алека. Он сжимал кулаки и, казалось, еле сдерживался, чтобы не полезть в драку. – Иначе как объяснить, что он предлагает мне это сделать? Мне, через полчаса после смерти Кейна! Не побыть со мной, не присутствовать на церемонии прощания, а убить тех, кто убил его!

Алек разжал кулаки. Мне показалось, что он растерян, но это могло быть просто игрой воображения.

– Потому что этого хотел бы люблю настоящий волевой воин, – всё так же тихо сказал он. – Это в нашей крови, понимаешь? Сражаться. Воевать. Мстить обидчикам.

– А не потому ли война продолжается, что это в вашей крови? – не удержалась я.

Алек молчал. Я несколько долгих секунд смотрела в его глаза, и, не дождавшись, что он мне ответит, развернулась и зашагала прочь, сама не зная, куда. Тесса отскочила от двери, едва я поравнялась с ней, и правильно – если бы она этого не сделала, вряд ли я обращалась бы с ней нежнее, чем Алек с пленниками.

Дальше – снова провал. Я не знаю, сколько прошло времени, где я была до этого мгновения. Я просто помню себя дома у Кейна – в его новом доме, хотя я была там всего дважды. Позади угловатого здания светлело небо – близился рассвет, а значит, отец Кейна скоро вернётся с ночной смены. Во всех окнах дома было темно, и только в ближайшем к двери горел свет, а потому я не побоялась постучаться. И мне открыли.

– Моя милая девочка, – прошелестела ла Клара, мама Кейна. – Я уже слышала. Проходи…

Она не плакала, да и я не проронила ни слезинки. Мы ни о чём не говорили, просто молча сидели рядом, взявшись за руки. Ла Клара была яркой, сильной женщиной, полной жизни, но этой ночью в ней будто выключили свет. Во мне, наверное, тоже, потому что единственное, что она мне сказала за это время, было то, что я бледная, как снег. И на это я не смогла ответить – у меня просто не было сил. Ла кивком указала на кувшин с водой, стоявший на столе около нас, я так же молча покачала головой. Удивительно, как порой общее горе за мгновение учит почти незнакомых людей понимать друг друга без слов.

Я уходила, когда небо за домом посветлело. И уже на пороге сказала то, что всё это время скреблось изнутри.

– Ла Клара… я не из вашей семьи, но всё же… я смогу прийти на прощальную церемонию?

Она побледнела. Если бы не это молчание, разделённое нами на двоих, я бы насторожилась, но тогда я почему-то этого не заметила.

– Я… – она беспомощно оглянулась по сторонам, как будто искала у кого-то поддержки. – Несс, я не знаю. Я не уверена. Просто…

– Пожалуйста, – взмолилась я. – Я понимаю, что это традиции, и так положено. Просто… У нас было так мало времени. Мне его так не хватает…

В то мгновение я заплакала в первый раз. Просто потому, что вспомнила, для чего нам не хватило времени – чтобы узнать, что там, дальше. Что скрывается за этими прикосновениями и поцелуями. Есть ли на свете что-то большее, чем та любовь, что уже была у нас… и да, только в тот момент я поняла по-настоящему, что это была любовь. То, что я на самом деле это чувствовала, но так и не смогла сказать ему об этом. Так и не смогла…

– Несс, милая, всё немного сложнее, чем просто традиции, – ла Клара закусила губу. – Я… я не имею права. Церемония прощания будет происходить в зале совета. У них нужно спросить разрешения, и…

– Спросите, – я сжала её руку, и на переплетение наших пальцев падали мои слёзы. – Умоляю. Спросите. Он закрыл меня от удара. Он защитил меня, а я даже не смогла…

А я даже не смогла сказать ему, что люблю.

– Хорошо, – дрогнувшим голосом сказала ла Клара. – Подойди завтра к зданию совета, я дам тебе ответ.

Я ощущала, как дрожат её руки. Тогда я даже не обратила на это внимания, просто попрощалась и ушла домой. Но теперь, когда я всё это записываю, я вижу, как всё это странно. Как и эта война, как и наш проклятый мир, как и поведение Алека. И наши традиции, и всё это… Похоже, то пятно скрывает гораздо больше тайн, чем кажется мне или Эстер. И прямо сейчас я вытру слёзы, немного приду в себя и начну думать. Кейн не смог принять решение, но я приму за нас обоих: я буду жить ради нас обоих и связывавшего нас чувства. И ради него, ради того, чтобы это чувство связывало не только нас по обе стороны жизни, я сделаю всё, чтобы прекратить эту войну.

Чего бы мне это не стоило.

Запись семнадцатая. Июнь, 132 год от начала Нового времени.