Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного

О военных «триумфах» Андрея Михайловича мы упоминали выше. Что касается жены, то любвеобильный муж, убегая к врагам, бросил её и девятилетнего сына в Дерпте. Ни о каких бедах и напастях, якобы понесённых «страдальцем» от царя, и говорить не приходится. Их отношения были почти дружескими, о чём свидетельствует одно из посланий Ивана Васильевича Курбскому. Изливая душу, самодержец писал Курбскому: «Ради спасения души моей приближал я к себе иерея Сильвестра, надеясь, что он по своему сану и разуму будет мне поспешником во благе. Но сей лукавый лицемер, обольстив меня сладкоречием, думал единственно о мирской власти и сдружился с Адашевым, чтобы управлять царством без царя, ими презираемого. Они снова вселили дух своевольства в бояр; раздали единомышленникам города и волости; сажали, кого хотели, в Думу; заняли все места своими угодниками. Я был невольником на троне».

Такие откровения государя перед своим «рабом» дорогого стоили. Чем же ответил на них Курбский? Уже повязанный по рукам и ногам тайным контрактом с врагами Русского государства, он счёл за благо изменить ему, ибо повод для этого был: внутреннее противостояние боярства царю, в котором Андрей Михайлович играл не последнюю роль. На начало расправы Ивана Васильевича с «оппозиционерами» Курбский предупреждал его: «Не думай, царь, и не помышляй в заблуждении своём, что мы уже погибли и истреблены тобою без вины, и заточены, и изгнаны несправедливо, и не радуйся этому, гордясь словно суетной победой. Казнённые тобой, у престола господня стоя, взывают об отмщении тебе, заточённые же и несправедливо изгнанные тобой из страны взываем день и ночь к Богу, обличая тебя. И не надейся, что буду я молчать обо всём: до последнего дня жизни моей буду беспрестанно со слезами обличать тебя перед безначальной Троицей».

Закончил своё письмо Андрей Михайлович оскорбительным напоминанием царю о «незаконности» его рождения и владения российским престолом: «Знаю я из Священного писания, что дьяволом послан на род христианский губитель, в прелюбодеянии зачатый богоборец-антихрист… В законе божьем писано: „Моавитянин, и аммонитянин[17], и незаконнорождённый до десятого колена в церковь божью не входят“».

То есть по факту своего рождения царь не христианин, а дьявол. Этим пассажем Курбский исключал русского государя из сонма европейских правителей, перед которыми Иоанн кичился своей родословной. В подтексте «озарения» изменника звучит явный призыв к продолжению войны с властелином, проклятым самим Богом и отлучённым им от церкви.

Это был сильный ход. Промолчать Иван IV не мог ни по политическим, ни по личным мотивам. И буквально через две-три недели по получении письма бывшего друга он ответил (5 июля 1564 года) и ему, и всей Европе, мусолившей письмо Курбского.

Кстати. В наши дни Курбского объявили первым диссидентом России. По существу это верно: бегали от Ивана IV многие, но Андрей Михайлович был первым, кто громогласно заявил о себе как политический противник режима. И в этом его заслуга перед Историей. Но благостную картину портит «небольшой» нюанс – предательство страны и народа, против которого он поднял руку. Такие пируэты не прощаются, как бы ни были правы их исполнители. Вечное проклятие потомков – достойная награда им.

И ещё. В 2014 году в журнале «Тайны XX века» была дана интересная информация М. Степанова о потомках Курбского. Приводим её полностью: «В польских документах князь значился под фамилией Крупский! Его сын Дмитрий принял католичество, и потомки князя-либерала служили в польской армии.

В 1656 году в бою под Великими Луками к русским попал в плен внук Андрея Курбского, шляхтич Каспар Крупский. В плену он перешёл в православие и остался на службе у царя Алексея Михайловича. Впрочем, буйный нрав деда прорезался и у его внука. Новообращённый потомок беглого князя спустя несколько лет убил жену, за что был сослан навечно в Сибирь. Там следы его затерялись.

На царскую службу позднее перешёл и его старший брат. Вот от него-то и ведёт свой род дворянская фамилия Крупских. Боевая подруга вождя пролетариата Надежда Крупская – одна из представительниц этой фамилии. Примечательно, что её отец, Константин Крупский, поручик царской армии, в своё время был членом Комитета русских офицеров, поддерживающего участников Польского восстания 1863 года. Как не поверить после этого в пословицу „Яблочко от яблоньки недалеко падает"?»

Только повиновение!