Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного

Свой ответ князю Курбскому царь назвал (как неразумному дитяти) наставлением и дал ему следующий заголовок: «Благочестивого Великого Государя всея Русии послание во все его Великие России государство на крестопреступников, князя Андрея Михайловича Курбского с товарищи о их измене». То есть, как и письмо беглеца, наставление было обращено к широким слоям населения (и не только Руси). Начинается оно констатацией факта прихода к нашим далёким предкам истинной веры – христианства: «И после того как исполнилась повсюду воля Провидения и божественные слуги слова божьего, словно орлы, облетели всю вселенную, искра благочестия достигла и Российского царства».

После этого своеобразного введения царь счёл полезным для будущих читателей его эпистолы перечислить своих предшественников на российском престоле, начиная с Владимира Святого до себя самого – «до нас, смиренных скипетро-держателей Российского царства». При этом он подчеркнул: «По Божию изволению и по благословению прародителей и родителей своих как родились на царстве, так и воспитались и возмужали, и Божиим повелением воцарились, и взяли нам принадлежащее по благословению прародителей своих и родителей, а чужого не возжелали».

За предуведомлением возможных читателей о том, с чьим творением им выпало счастье познакомиться, Иван Васильевич перешёл к ответам Курбскому, попутно характеризуя его: бывший боярин, царский советник и воевода, а теперь отступник «от честного и животворящего креста господня».

«Пойми же, несчастный, – вещал царь, – с какой высоты в какую пропасть ты низвергся душой и телом! Ты бежал не от смерти, а ради славы в этой кратковременной и скоротекущей жизни и богатства ради. Если же ты, по твоим словам, праведен и благочестив, то почему же испугался безвинно погибнуть, ибо это не смерть, а воздаяние? Если же ты убоялся смертного приговора по навету, поверив злодейской лжи твоих друзей, слуг сатаны, то это и есть явный ваш изменнический умысел, как это бывало в прошлом, так и есть ныне. Почему же ты презрел слова апостола Павла, который вещал: „Всякая душа да повинуется владыке, власть имеющему; нет власти кроме как от Бога: тот, кто противится власти, противится Божьему повелению"».

Философия иудейских рабов первого века оказалась очень удобной для всех христианских владык вплоть до сегодняшнего дня; и Иван Васильевич не смог отказать себе в удовольствии процитировать откровения Павла ещё раз: «Рабы! Слушайтесь своих господ, работая на них не только на глазах, как человекоугодники, но как слуги Бога, повинуйтесь не только добрым, но и злым, не только за страх, но и за совесть».

Примером раболепного исполнения воли господина царь взял Василия Шибанова, который доставил ему письмо Курбского: «Как же ты не стыдишься раба своего Васьки Шибанова? Он ведь сохранил своё благочестие, перед царём и перед всем народом стоя, у порога смерти, не отрёкся от крестного целования тебе, прославляя тебя всячески и вызываясь за тебя умереть. Ты же не захотел сравняться с ним в благочестии: из-за одного какого-то незначительного гневного слова погубил не только свою душу, но и души своих предков, ибо по Божьему изволению Бог отдал их души под власть нашему деду[18], великому государю. И они, отдав свои души, служили до своей смерти и завещали вам, своим детям, служить детям и внукам нашего деда. А ты всё это забыл, собачьей изменой нарушив крестное целование, присоединился к врагу христианства».

После этого внушения изменнику Иван Васильевич перешёл к ответам на его «наветы»:

– Бесстыжая ложь, что говоришь о наших мнимых жестокостях! Не губим сильных во Израиле; их кровию не обогряем церквей Божиих: сильные, добродетельные здравствуют и служат нам. Казним одних изменников – и где же щадят их?

– Кровью же никакой мы церковных порогов не обагряли; мучеников за веру у нас нет.

– А мук, гонений и различных казней мы ни для кого не придумывали. Если же ты говоришь о изменниках и чародеях, так ведь таких собак везде казнят.

– А что по твоим безумным словам, твоя кровь, пролитая руками иноплеменников ради нас, вопиёт на нас к Богу, то раз она не нами пролита, то это достойно смеха. Кровь вопиёт на того, кем она пролита, а мы тут ни при чём.

– А что ты мало видел свою родительницу и мало знал жену, покидал отечество и вечно находился в походе против врагов в дальних городах. Страдал от болезни и многих ран, то ведь всё это происходило тогда, когда господствовали вы с попом и Алексеем[19].

К слову, о воинских муках Андрея Михайловича царь высказал всё, что думал о его полководческих достижениях: «Хвалишься пролитием крови своей в битвах: но ты единственно платил долг отечеству. И велика ли слава твоих подвигов? Когда хан бежал от Тулы, вы пировали на обеде у князя Григория Тёмкина и дали неприятелю время уйти восвояси. Вы были под Невлем с пятнадцатью тысячами и не умели разбить четырёх тысяч литовцев.