Розовая Гвиана

Вдруг Джаган вздрогнул и встал. В руке он держал пожелтевший грязный конверт с выцветшим неразборчивым адресом. Но не конверт и не адрес поразили Джагана, а марка, которую он увидел. Она была бледно-розовая, без зубцов и очень невзрачная, почти незаметная на желтом фоне конверта.

Джаган прослужил в почтовом ведомстве двадцать четыре года и знал все марки мира. Но такую он видел только в каталоге.

Бледно-розовый прямоугольник с надписью по краям: «British Guiana. Postage. One cent», а в центре прямоугольника нарисован идущий по волнам двухмачтовый парусник.

Не выпуская из рук конверта, Джаган проверил, хорошо ли заперта дверь в архив, потом на цыпочках подошел к столу, ближе к свету, и снова тщательно осмотрел марку. Руки у него дрожали, на лбу выступили крупные капли пота. Он боялся ошибки.

Но это была она, та самая марка, и корабль, нарисованный на розовом поле, назывался «Дамус Петимус».

Джаган присел на стул. Нужно было прийти в себя, собраться с мыслями, успокоиться.

Таких марок — он это знал — во всем мире было только две штуки. Одна хранилась в специальном стальном сейфе в Британской национальной коллекции, другая — в частной коллекции миллионера Рокфеллера в Америке. По курсу, указанному в филателистическом каталоге, эта марка стоила сто тысяч долларов.

В один момент, игрой слепого случая, бедный почтовый чиновник Джаган, получавший сорок рупий в месяц, превратился в сказочного богача.

Он осторожно вырезал марку вместе с кусочком конверта и спрятал ее между двойными крышками своих карманных серебряных часов. Конверт он сжег — как будто его никогда и не было.

На другой день Джаган подсчитал свои сбережения и уволился с работы. Денег хватало как раз на билет до Лондона. Джаган знал, что выгоднее и быстрее всего он продаст эту марку в Англии, — там всегда полно богатых американских туристов, которые покупают даже средневековые замки, разбирают их и по частям перевозят к себе на родину.

Джаган благополучно доехал на пароходе до Лондона, прошел таможенный досмотр и снял комнату в гостинице недалеко от центра.

Вечером он еще раз захотел посмотреть на свое сокровище, но часы пропали. Он обыскал всю комнату, перетряхнул все свои вещи — нет.

Потрясенный, он едва дождался утра и сразу же заявил в ближайшее отделение полиции о пропаже.

Сыщики Скотленд-Ярда быстро нашли вора. Им оказался молодой безработный парень. Он безропотно отдал часы Джагана полицейскому комиссару. Комиссар открыл крышки. Марки в часах не было.

— Вы что-нибудь нашли здесь? — спросил комиссар, показывая на раскрытые часы.

— Да, там лежал клочок грязной бумаги… — ответил парень. — Я его выбросил.

Вечером того же дня Джаган повесился у себя в номере.

Мой приятель Орька Кириков тоже собирал марки. У него составилась уже большая коллекция — тысячи две. Он покупал марки в филателистическом отделе книжного магазина, выменивал их на разную чепуху у пятиклассников, отклеивал со всех писем, которые попадались ему на глаза. Он был самым заядлым марочником в нашей школе.

Иногда он приглашал нас к себе домой и показывал коллекцию.

— Коста-Рика, Бруней, Уругвай, Золотой Берег, — называл он страны, перелистывая альбом. — А вот эта разве не красота? Испания, колумбийская серия. Вы только посмотрите: Колумб высаживается на побережье Кубы. Гравюра на стали. Тончайшая работа.

Мы равнодушно смотрели на Колумба и на его свиту и удивлялись, как Орьку может восхищать ярко раскрашенная бумажка. Куда интереснее пойти сейчас на речку и искупаться возле двух скал, где самая большая глубина.

— Вы дураки. Вы ничего не понимаете! — злился Орька.

— А для чего они, эти марки? — спрашивал Юрка Блинов. — Ну вот насобираешь ты тысяч пять или десять, а потом что? Будешь сидеть и любоваться, как скупой рыцарь? Или выбросишь?

— Я? Выброшу? — вскипал Орька. — Да ты только посмотри на эту Францию! Разве ее можно выбросить?! А ты когда-нибудь видал собор Парижской богоматери? Нет? А вот я, когда захочу, открою альбом и увижу. Эх ты! Ведь ты даже не знаешь, где находится княжество Лихтенштейн. Ну, скажи, где?

— Да на кой мне сдался этот твой Лихтенштейн? Надо будет — возьму атлас и посмотрю.

— Посмотрю, посмотрю!.. — Орька в сердцах захлопывал альбом и клялся, что никогда в жизни больше нам ничего не покажет.

И все-таки каждый раз, когда ему удавалось выменять новые красивые марки, он приносил их в класс и хвастался.

На зимних каникулах он выменял у какого-то мальчишки целую коробку марок. Он отдал за них самодельный пистолет, «Трех мушкетеров» и велосипедную камеру из красной тягучей резины — для рогаток.

Целый день он перебирал новое сокровище, определял марки по каталогу, отбрасывал испорченные, мятые и рваные, отдельно откладывал непроштемпелеванные, а поздно вечером через весь город прибежал ко мне. Он забарабанил в окно так сильно, что моя тетя схватилась за сердце и закатила глаза. Она очень боялась бандитов, которых в нашем городе никогда не было.

— Вот! На! Смотри! — закричал Орька, врываясь в комнату.

Он задыхался от быстрого бега, волосы у него были растрепаны, лицо красное, а глаза какие-то дикие.